Прошу прощения, но валите прочь! (с)
25.08.2012 в 01:47
Пишет evansforgotten:Лотерея № 53. evansforgotten. Фик
Тема: № 53. Стайлз и Дерек. В плену у канимы.
Автор: evansforgotten
Вид работы: фик
Название: If you're going through hell, keep going
Пейринг: Стайлз/Дерек, Джаред, Скотт
Рейтинг: PG-13
Жанр: angst и немного romance
Саммари: Воспоминания терзают душу, но тепло оборотня прогонит тьму.
Диклеймер: ни на что не претендую
Примечание: в тексте использован отрывок из сказки «Красная Шапочка» Шарля Перро, а так же строчки из песни Мика Джаггера «God gave me everything I want»
Ссылка на скачивание: If you're going through hell, keep going.doc.html
далее
God gave me everything I want
Come on
I'll give it all to you
Щелк. Машина погружается в тишину.
- Эй! – возмущается Стайлз и тянется к радио, но под пристальным взглядом Дерека замирает в нерешительности и все же убирает руку. Он ненавидит эти минуты собственной беспомощности, что он может сделать свирепому волку, реши он разодрать ему глотку?
- Только не говори, что тебе это действительно нравится.
- А что? Это же Мик Джаггер, чувак! Кто не любит Мика Джаггера? – воодушевленно машет руками Стайлз и на время отпускает руль. Дерек шипит на него неопределенно: то ли зол, то ли просит быть внимательнее, и Стиллински приходиться вернуться к дороге.
- Кто это? – неохотно интересуется Дерек. Стиллински аж поперхнулся от удивления.
- В каком веке ты живешь? – вздыхает парень и замолкает, решив, что разговоров на сегодня вполне достаточно.
- Знаешь, Стайлз, что делает человека человеком? – скрипучий голос эхом разносится по складскому помещению. Темно и сыро. У Стайлза связаны руки, он лежит на холодном полу, складывая в уме трехзначные цифры, лишь бы не потерять сознание. Больше всего на свете он ненавидит свою беспомощность и положение жертвы. Он не может того, что смог бы Скотт, а теперь подставляет под удар всех, потому что уверен – его станут искать.
– Его человечность, вероятно, скажешь ты. И ошибешься. Человек - это сила. Управлять, подчинять, вот что такое человек. Канима - довольно забавная домашняя зверушка. Знаешь ли ты, что её яд не только парализует тело, но и служит отличным галлюциногеном, который обнажает нервы, вытаскивая наружу самые потаённые страхи? И чем глубже они спрятаны, тем сильнее действует яд. И вот ты уже проходишь новый круг ада, моля о пощаде, - декламирует Арджент-старший, словно лекцию в университете читает. Он противен до тошноты, и Стайлз плюнул бы ему в лицо, наклонись он чуточку ближе.
Джаред кашляет, прикрыв рот платком, глотает пару таблеток и вновь возвращается к своей проповеди. Как он может быть дедом Эллисон, думает Стайлз, и в тайне надеется, что однажды девушка его лучшего друга не слетит с катушек и не замочит Скотта прямо посреди ночи.
- Каждому есть, о чем сожалеть. Ты чувствуешь это? – спрашивает он, а Стайлз даже пошутить в ответ не может. Тело не слушается его, дышать становится тяжелее, и с каждым ударом сердца Стиллински погружается в свой персональный ад, стены которого только что рухнули под натиском яда. Цифры уже не складываются, вместо них в голове образовалась полная каша из воспоминаний и мыслей. Стайлз с трудом улавливает, что ему говорит Джаред, отчаянно хватает ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба, но воздуха предательски мало, и Стайлз проваливается во тьму.
Ему девять и он плохо понимает, как устроен мир. Почему болезнь приходит за самыми близкими, отчего так печален отец, а люди в белых халатах только и делают, что смотрят на него с сожалением. Он ненавидит, когда его жалеют. Разве это достойно мужчины? Нет. А Стайлз упорный и очень хочет быть, как отец.
Мама лежит, утопая в бесчисленных подушках. Стайлз сидит рядом и держит её исхудалую, бледную руку и внимательно следит, чтобы её дыхание не сбилось. Он проводит так все свободное время. Вдох и выдох. Порой ему кажется, что у его мамы есть особое расписание, и кто-то уже очень давно рассчитал количество вдохов и выдохов, положенных за день. Но расписание это известно только всевышнему или людям в белых халатах, но никак не ему, маленькому мальчику, старающемуся быть мужчиной.
- Сынок, милый, - зовет миссис Стиллински и слабо улыбается. Сил едва хватает, чтобы говорить. – Принеси мне молока.
Стайлз тут же вскакивает и торопится выполнить просьбу. Ему нравится помогать маме, потому что каждый раз она так по-доброму улыбается ему, что кажется, будто болезнь отступает. Он толком не знает причин, по которым мама не встает с постели уже очень долгое время, но свято верит, что если выполнять каждую мамину просьбу, она обязательно поправиться и сможет гулять с ним, ходить в зоопарк или луна-парк, как раньше.
Дверь на кухню приоткрыта, и Стайлз невольно подслушивает разговор отца с тетей Кэрол.
- Это конец, Кэрол, - шепчет он, прикрыв усталые глаза ладонью. – Врачи говорят, осталось недолго.
Стайлз замирает, пытаясь осознать услышанное. Все внутри него обрывается, и он быстро бежит обратно, перепрыгивая через ступеньки, словно хочет проверить слова папы. Он почти падает, влетая в комнату. Переводит дух и садится рядом с мамой.
- Прости, мам, - шепчет он уснувшей женщине. – Я не принес молока.
- Где он, Скотт? – без лишних предисловий спрашивает Дерек. Если бы дверь была закрыта, он бы её выбил. Но предусмотрительный или просто на все это чхавший Скотт оставил дверь открытой, и теперь Хейл всем своим внушительный видом демонстрирует свою не в мере разыгравшуюся заинтересованность.
- Не знаю, - Скотт не смотрит на него, пытаясь что-то найти в собственной комнате. Он перекладывает какие-то книги, коробки и старые вещи. Все они пахнут сыростью и старостью. Но Хейлу все это до лампочки.
- Скотт! – рычит он и хватает парня за плечо. МакКол резко поворачивается к нему со смесью гнева и боли на лице. Он едва ли не плачет, и кажется таким беспомощным, что Дерек невольно опускает руку. Скотта бьет мелкая дрожь, он едва держит себя в руках.
- Не знаю я! Я ищу его уже третий день! Но его нигде нет. Стоит выследить его след, как он тут же обрывается где-нибудь под кустом с рябиной. Его нет в городе, за чертами города, на земле или под землей. Его, черт возьми, нигде нет! – с надрывом кричит Скотт. Он готов вцепиться Дереку в горло, если бы это только помогло найти Стайлза. Но никчемный Альфа здесь ему не помощник. – Какая тебе к черту разница, Дерек? Не заметил, чтобы вы были друзьями.
И в самом деле, почему это он так отчаянно хочет его найти? Соскучился по его наглой роже или глупым шуточкам? Почему внутри только пустота, стоит только подумать о сопливом мальчонке, пропавшим бог весть где? У Дерека нет ответов на эти вопросы, и он просто качает головой.
- Дай мне его запах, - просит он, наконец. И Скотт протягивает ему окровавленную футболку Стиллински. МакКол не спрашивает, он просто принимает его помощь, как должное, потому что в одиночку справиться не может. Дни просто идут, словно песок сыпется через пальцы, и ничего не меняется. И шансы найти Стайлза живым становятся все призрачнее. Отчаяние подбирается уже так близко, что любой, кто крепко стоит на ногах и умеет держать в руках ружье, сгодиться для рискованной охоты на безумного дедулю его девушки. Единственное, о чем мечтает Скотт, так это вышибить Ардженту-старшему мозги, но для начала хорошенько пытать. И плевать, что скажет Эллисон или что вообще о нем подумают после этого.
Хейл вдыхает запах, старается уловить каждую нотку. Все они смешиваются, отзываясь в памяти сотней разных воспоминаний. И сердце вдруг щемит от боли. Отчего этот запах такой приятный и родной? И хочется с головой зарыться в эту старую грязную футболку, возможно последнее, что осталось от саркастичного мальчишки. Мысли путаются, и Дерек торопиться уйти, не прощаясь и не благодаря. Он никому ничего не объясняет, просто идет искать, жалея лишь об одном, что не сделал этого раньше.
Больничный запах всегда одинаков. Он резок и неприятен. А в этом крыле всегда пахнет смертью. Маленький Стайлз сидит возле маминой кровати. Она подключена к каким-то аппаратам, которые беспрерывно пищат, а на мониторе рядом бежит кривая линия. Колебания её слабые, едва уловимые. Стайлз снова следит за дыханием мамы, но в этот раз отлеживать вдохи и выдохи сложнее, они почти незаметны. Отец говорит, что она в коме. Стайлз не знает, что это значит, но думает, что это плохо. Он берет со столика рядом с креслом, в котором уснул шериф, увесистую книжку, забирается с ногами на кровать и открывает на заложенной странице, принимается читать:
«Жила-была в одной деревне маленькая девочка, такая хорошенькая, что лучше ее и на свете не было. Мать любила ее без памяти, а бабушка еще больше.
Ко дню рождения подарила ей бабушка красную шапочку. С тех пор девочка всюду ходила в своей новой, нарядной красной шапочке. Соседи так про нее и говорили:
- Вот Красная Шапочка идет!
Как-то раз испекла мама пирожок и сказала дочке:
- Сходи-ка ты, Красная Шапочка, к бабушке, снеси ей этот пирожок и горшочек масла да узнай, здорова ли она.
Собралась Красная Шапочка и пошла к бабушке в другую деревню»…
Стайлз пытается открыть глаза, тем самым избавившись от мучительного прошлого, так настойчиво ворвавшегося в реальность и поглотившего его с головой. Где-то совсем рядом шипит канима, готовая в любой момент добавить еще порцию отравы, которая если не убьет парня, так точно оставит инвалидом на всю жизнь. Стайлзу впервые страшно. Страшно по-настоящему. И все, что он хочет, так это выбраться отсюда живым. Арджент-старший смеется над ним, охотно пиная под ребра острым носком лакированных ботинок. Стиллински не может даже вскрикнуть от боли, сдавлено мыча и кусая до крови губы. Размытые огоньки у него перед глазами говорят:
- Никто не придет за тобой. В самом деле, Стайлз, кому ты нужен? Скотту? У него есть Эллисон. Или ты, в самом деле, думал, что ваша дружба для него важнее? Очнись, малыш, твой лучший друг даже не пытается найти тебя. Подумай сам, прошло уже три дня, что стоит оборотню выследить тебя по запаху? – Джаред упивается своей победой, каждое его слово пропитано ядом, куда более действенным, чем яд канимы. – Есть еще Дерек. Но своевольный Альфа уж точно не побежит искать раздражающего подростка. И на десерт – твой отец. Но что может сделать простой человек, будь он хоть агент ФБР? Ни-че-го. И что же в сухом остатке? Верно, Стайлз, за тобой никто не придет.
Сложно не поверить в слова Джареда, когда ты на грани. Кажется, еще немного, и засосет в такую тьму, что уже и не выбраться никогда. Стиллински отчаянно борется со своим прошлым, не давая ему вновь утащить на самое дно, но воспоминания все равно возвращаются. Но не те, что он ожидал.
Канима неожиданно возникает у него за спиной и царапает когтистой лапой по шеи. Стайлз теряет равновесие и неуклюже падает прямо на Дерека, тот сдавлено охает и рычит от раздражения. Парень виновато улыбается.
- Вы двое – отличная пара, - сообщает Мэтт и расплывается в сумасшедшей улыбке. Стайлзу не видно, но он чувствует это. Он пытается сдвинуться с места, но уже знает, что это бесполезно. Дерек горячо дышит ему прямо в лицо, и Стиллински знает, как сильно раздражен Альфа, но ему не страшно. От Дерека исходит приятное тепло, которое успокаивает натянутые как струны нервы, позволяя хоть на мгновение перестать беспокоиться обо всем на свете. Ведь стоит только Стайлзу закрыть глаза, как кошмары возвращаются и будто демоны рвут его душу на мелкие части. Он, не переставая, сожалеет обо всем на свете, и больше всего о том дне, когда родился. И тепло, это обжигающее тепло тела оборотня, кажется лучшим средством от депрессии в этот самый момент. И Стиллински все равно, что думает об этом сам Хейл, пусть ненавидит его сколько душе угодно.
- Какого черта?! Что происходит? – охотник с силой бьет своего заложника по лицу, не понимая, почему он все еще в сознании. Он уже давно должен был умереть, сгорев в собственном аду, созданном из сожалений и страхов. – Почему ты все еще дышишь? Что ты видишь?!
Джаред зол – план выходит из-под контроля, да и канима куда-то исчезла. Он зовет её, но ничего не происходит. Никого, кроме них двоих. Охотник подходит к мальчишке, с трудом присаживается рядом – гнев отнимает много сил – и вводит яд канимы прямо в вену Стайлза. Нет смысла больше ждать. Он уже достаточно насладился представлением, пора переходить к главному действию, в котором Стайлзу не суждено принять участие.
- Знаешь, Стайлз, нет ничего лучше боли, праведного гнева или смерти твоего врага. Стоит только раз испытать эти чувства, как захочется еще и еще. Я обычно не убиваю недоростков, но такова судьба, мальчик, ты ввязался в слишком опасную игру.
Джаред откидывает использованный шприц и тот звякает где-то вдали, медленно встает. А Стайлз корчиться в агонии и кричит, умоляя остановиться. Он уж не видит заброшенный склад и самодовольное лицо охотника, перед ним снова больничная палата, мама лежит на каталке, накрытая простыней.
Врачи в белых халатах с грустными лицами медленно толкают её к лифту, Стайлз пытается последовать за ними, но отец удерживает его. И тогда мальчик понимает, что то, чего он так страшился, то, что было неизбежно, но до последнего момента казалось обратимым, наступило. Его мама умерла, болезнь захватила последнюю пристань жизни в её организме. Стайлз кричит, так страшно, что сам пугается собственного крика, пронзаемый тысячами метафорических иголок, слишком слабый, чтобы сдержаться. Стиллински-старший прижимает мальчика к себе, гладит по голове и пытается успокоить, сам плохо понимая, как теперь будет жить. Он уже скучает по ней, по её очаровательной улыбке и нежным объятиям. Как он сможет жить без неё? Шериф прижимает сына крепче, будто хватается за спасательный круг…
Стиллински выгибает спину, будто от удара током – одно действие яда поглощается другими, он больше не парализован, но боль от этого становиться лишь сильней. Все чувства разом возвращаются к нему, и теперь сложно отличить реальность от вымысла.
Лицо матери так близко, что Стайлз может сосчитать морщинки у неё под глазами. Она смотрит на него с осуждением. Плотно сжатые губы, сдвинутые брови и стальной взгляд – она ненавидит его, еще сильнее, чем Стайлзу представлялось раньше.
- Ты во всем виноват, - произносит она, делая паузу после каждого слова. Размеренно, не торопясь, чтобы смысл её слов впитался пораженным мозгом Стайлза, словно губкой.
Виноват.
Во всем.
- Стайлз! – кто-то зовет его и, кажется, трясет за плечи. Реальность непринужденно врывается в его кошмар, и становится проще отличить одно от другого. В одном он уверен точно – он жив. В горле пересохло, мышцы сводит, а раны на лице саднят – и выглядит, и ощущается паршиво. Дыхание постепенно выравнивается и вот он уже может вздохнуть полной грудью, не скривившись при этом от боли в ребрах. Зрение постепенно восстанавливается и Стайлз различает обеспокоенное лицо оборотня.
- Дерек? – удивляется Стайлз, хмуриться и заходиться кашлем. Говорить тяжело. Не может быть, чтобы это был Дерек. Что ему делать здесь? Он последний, кого Стайлз рассчитывал увидеть в роли своего спасителя.
Какофония звуков вдруг врывается в мир Стайлза, он морщиться, но, наконец, видит всю сцену целиком: Скотт старательно связывает едва сопротивляющегося Джареда, стая Хейла вкалывает какое-то белое вещество каниме в шею, и вот уже Джексон падает перед ними без сознания, а над ним и в самом деле склонился Дерек собственной персоны. Взлохмаченной, уже превратившийся в человека – в глазах потухают последние красные огоньки.
- Я здесь, я рядом, - шепчет он, крепко сжимая руку Стайлза. И Стайлз вновь чувствует невероятно приятное тепло, заставляющее кровь закипать, а сердце биться сильнее. Дерек дотрагивается до его лба, будто проверяет температуру, затем касается его щеки и гладит, успокаивая. Есть в этом жесте что-то правильное, закономерное, как если бы он всю жизнь вот так успокаивал Стиллински, стоило только приступу паники подкрасться.
Может такое быть, чтобы тепло, исходящее от нелюдимого оборотня, и есть то самое, что Стайлз так долго искал? То, чего так отчаянно не хватало после ухода мамы. То, чего не мог дать ему отец, и вряд ли подарил бы Скотт, каким бы хорошим другом он не был. И Стайлз смотрит, не отрываясь, жадно запоминая каждую секунду этого момента, самого значимого, быть может, за последние несколько лет.
Дерек склоняется к нему и легонько касается губами его треснувших губ, не в поцелуе даже, а в странном успокоительном жесте, полном нежности заботы. Стиллински нравится вкус его губ, и если бы он только мог – попросил бы добавки, но вместо этого он довольно улыбается.
- Все будет хорошо, - добавляет Хейл и улыбается в ответ.
URL записиТема: № 53. Стайлз и Дерек. В плену у канимы.
Автор: evansforgotten
Вид работы: фик
Название: If you're going through hell, keep going
Пейринг: Стайлз/Дерек, Джаред, Скотт
Рейтинг: PG-13
Жанр: angst и немного romance
Саммари: Воспоминания терзают душу, но тепло оборотня прогонит тьму.
Диклеймер: ни на что не претендую
Примечание: в тексте использован отрывок из сказки «Красная Шапочка» Шарля Перро, а так же строчки из песни Мика Джаггера «God gave me everything I want»
Ссылка на скачивание: If you're going through hell, keep going.doc.html
далее
God gave me everything I want
Come on
I'll give it all to you
Щелк. Машина погружается в тишину.
- Эй! – возмущается Стайлз и тянется к радио, но под пристальным взглядом Дерека замирает в нерешительности и все же убирает руку. Он ненавидит эти минуты собственной беспомощности, что он может сделать свирепому волку, реши он разодрать ему глотку?
- Только не говори, что тебе это действительно нравится.
- А что? Это же Мик Джаггер, чувак! Кто не любит Мика Джаггера? – воодушевленно машет руками Стайлз и на время отпускает руль. Дерек шипит на него неопределенно: то ли зол, то ли просит быть внимательнее, и Стиллински приходиться вернуться к дороге.
- Кто это? – неохотно интересуется Дерек. Стиллински аж поперхнулся от удивления.
- В каком веке ты живешь? – вздыхает парень и замолкает, решив, что разговоров на сегодня вполне достаточно.
- Знаешь, Стайлз, что делает человека человеком? – скрипучий голос эхом разносится по складскому помещению. Темно и сыро. У Стайлза связаны руки, он лежит на холодном полу, складывая в уме трехзначные цифры, лишь бы не потерять сознание. Больше всего на свете он ненавидит свою беспомощность и положение жертвы. Он не может того, что смог бы Скотт, а теперь подставляет под удар всех, потому что уверен – его станут искать.
– Его человечность, вероятно, скажешь ты. И ошибешься. Человек - это сила. Управлять, подчинять, вот что такое человек. Канима - довольно забавная домашняя зверушка. Знаешь ли ты, что её яд не только парализует тело, но и служит отличным галлюциногеном, который обнажает нервы, вытаскивая наружу самые потаённые страхи? И чем глубже они спрятаны, тем сильнее действует яд. И вот ты уже проходишь новый круг ада, моля о пощаде, - декламирует Арджент-старший, словно лекцию в университете читает. Он противен до тошноты, и Стайлз плюнул бы ему в лицо, наклонись он чуточку ближе.
Джаред кашляет, прикрыв рот платком, глотает пару таблеток и вновь возвращается к своей проповеди. Как он может быть дедом Эллисон, думает Стайлз, и в тайне надеется, что однажды девушка его лучшего друга не слетит с катушек и не замочит Скотта прямо посреди ночи.
- Каждому есть, о чем сожалеть. Ты чувствуешь это? – спрашивает он, а Стайлз даже пошутить в ответ не может. Тело не слушается его, дышать становится тяжелее, и с каждым ударом сердца Стиллински погружается в свой персональный ад, стены которого только что рухнули под натиском яда. Цифры уже не складываются, вместо них в голове образовалась полная каша из воспоминаний и мыслей. Стайлз с трудом улавливает, что ему говорит Джаред, отчаянно хватает ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба, но воздуха предательски мало, и Стайлз проваливается во тьму.
Ему девять и он плохо понимает, как устроен мир. Почему болезнь приходит за самыми близкими, отчего так печален отец, а люди в белых халатах только и делают, что смотрят на него с сожалением. Он ненавидит, когда его жалеют. Разве это достойно мужчины? Нет. А Стайлз упорный и очень хочет быть, как отец.
Мама лежит, утопая в бесчисленных подушках. Стайлз сидит рядом и держит её исхудалую, бледную руку и внимательно следит, чтобы её дыхание не сбилось. Он проводит так все свободное время. Вдох и выдох. Порой ему кажется, что у его мамы есть особое расписание, и кто-то уже очень давно рассчитал количество вдохов и выдохов, положенных за день. Но расписание это известно только всевышнему или людям в белых халатах, но никак не ему, маленькому мальчику, старающемуся быть мужчиной.
- Сынок, милый, - зовет миссис Стиллински и слабо улыбается. Сил едва хватает, чтобы говорить. – Принеси мне молока.
Стайлз тут же вскакивает и торопится выполнить просьбу. Ему нравится помогать маме, потому что каждый раз она так по-доброму улыбается ему, что кажется, будто болезнь отступает. Он толком не знает причин, по которым мама не встает с постели уже очень долгое время, но свято верит, что если выполнять каждую мамину просьбу, она обязательно поправиться и сможет гулять с ним, ходить в зоопарк или луна-парк, как раньше.
Дверь на кухню приоткрыта, и Стайлз невольно подслушивает разговор отца с тетей Кэрол.
- Это конец, Кэрол, - шепчет он, прикрыв усталые глаза ладонью. – Врачи говорят, осталось недолго.
Стайлз замирает, пытаясь осознать услышанное. Все внутри него обрывается, и он быстро бежит обратно, перепрыгивая через ступеньки, словно хочет проверить слова папы. Он почти падает, влетая в комнату. Переводит дух и садится рядом с мамой.
- Прости, мам, - шепчет он уснувшей женщине. – Я не принес молока.
- Где он, Скотт? – без лишних предисловий спрашивает Дерек. Если бы дверь была закрыта, он бы её выбил. Но предусмотрительный или просто на все это чхавший Скотт оставил дверь открытой, и теперь Хейл всем своим внушительный видом демонстрирует свою не в мере разыгравшуюся заинтересованность.
- Не знаю, - Скотт не смотрит на него, пытаясь что-то найти в собственной комнате. Он перекладывает какие-то книги, коробки и старые вещи. Все они пахнут сыростью и старостью. Но Хейлу все это до лампочки.
- Скотт! – рычит он и хватает парня за плечо. МакКол резко поворачивается к нему со смесью гнева и боли на лице. Он едва ли не плачет, и кажется таким беспомощным, что Дерек невольно опускает руку. Скотта бьет мелкая дрожь, он едва держит себя в руках.
- Не знаю я! Я ищу его уже третий день! Но его нигде нет. Стоит выследить его след, как он тут же обрывается где-нибудь под кустом с рябиной. Его нет в городе, за чертами города, на земле или под землей. Его, черт возьми, нигде нет! – с надрывом кричит Скотт. Он готов вцепиться Дереку в горло, если бы это только помогло найти Стайлза. Но никчемный Альфа здесь ему не помощник. – Какая тебе к черту разница, Дерек? Не заметил, чтобы вы были друзьями.
И в самом деле, почему это он так отчаянно хочет его найти? Соскучился по его наглой роже или глупым шуточкам? Почему внутри только пустота, стоит только подумать о сопливом мальчонке, пропавшим бог весть где? У Дерека нет ответов на эти вопросы, и он просто качает головой.
- Дай мне его запах, - просит он, наконец. И Скотт протягивает ему окровавленную футболку Стиллински. МакКол не спрашивает, он просто принимает его помощь, как должное, потому что в одиночку справиться не может. Дни просто идут, словно песок сыпется через пальцы, и ничего не меняется. И шансы найти Стайлза живым становятся все призрачнее. Отчаяние подбирается уже так близко, что любой, кто крепко стоит на ногах и умеет держать в руках ружье, сгодиться для рискованной охоты на безумного дедулю его девушки. Единственное, о чем мечтает Скотт, так это вышибить Ардженту-старшему мозги, но для начала хорошенько пытать. И плевать, что скажет Эллисон или что вообще о нем подумают после этого.
Хейл вдыхает запах, старается уловить каждую нотку. Все они смешиваются, отзываясь в памяти сотней разных воспоминаний. И сердце вдруг щемит от боли. Отчего этот запах такой приятный и родной? И хочется с головой зарыться в эту старую грязную футболку, возможно последнее, что осталось от саркастичного мальчишки. Мысли путаются, и Дерек торопиться уйти, не прощаясь и не благодаря. Он никому ничего не объясняет, просто идет искать, жалея лишь об одном, что не сделал этого раньше.
Больничный запах всегда одинаков. Он резок и неприятен. А в этом крыле всегда пахнет смертью. Маленький Стайлз сидит возле маминой кровати. Она подключена к каким-то аппаратам, которые беспрерывно пищат, а на мониторе рядом бежит кривая линия. Колебания её слабые, едва уловимые. Стайлз снова следит за дыханием мамы, но в этот раз отлеживать вдохи и выдохи сложнее, они почти незаметны. Отец говорит, что она в коме. Стайлз не знает, что это значит, но думает, что это плохо. Он берет со столика рядом с креслом, в котором уснул шериф, увесистую книжку, забирается с ногами на кровать и открывает на заложенной странице, принимается читать:
«Жила-была в одной деревне маленькая девочка, такая хорошенькая, что лучше ее и на свете не было. Мать любила ее без памяти, а бабушка еще больше.
Ко дню рождения подарила ей бабушка красную шапочку. С тех пор девочка всюду ходила в своей новой, нарядной красной шапочке. Соседи так про нее и говорили:
- Вот Красная Шапочка идет!
Как-то раз испекла мама пирожок и сказала дочке:
- Сходи-ка ты, Красная Шапочка, к бабушке, снеси ей этот пирожок и горшочек масла да узнай, здорова ли она.
Собралась Красная Шапочка и пошла к бабушке в другую деревню»…
Стайлз пытается открыть глаза, тем самым избавившись от мучительного прошлого, так настойчиво ворвавшегося в реальность и поглотившего его с головой. Где-то совсем рядом шипит канима, готовая в любой момент добавить еще порцию отравы, которая если не убьет парня, так точно оставит инвалидом на всю жизнь. Стайлзу впервые страшно. Страшно по-настоящему. И все, что он хочет, так это выбраться отсюда живым. Арджент-старший смеется над ним, охотно пиная под ребра острым носком лакированных ботинок. Стиллински не может даже вскрикнуть от боли, сдавлено мыча и кусая до крови губы. Размытые огоньки у него перед глазами говорят:
- Никто не придет за тобой. В самом деле, Стайлз, кому ты нужен? Скотту? У него есть Эллисон. Или ты, в самом деле, думал, что ваша дружба для него важнее? Очнись, малыш, твой лучший друг даже не пытается найти тебя. Подумай сам, прошло уже три дня, что стоит оборотню выследить тебя по запаху? – Джаред упивается своей победой, каждое его слово пропитано ядом, куда более действенным, чем яд канимы. – Есть еще Дерек. Но своевольный Альфа уж точно не побежит искать раздражающего подростка. И на десерт – твой отец. Но что может сделать простой человек, будь он хоть агент ФБР? Ни-че-го. И что же в сухом остатке? Верно, Стайлз, за тобой никто не придет.
Сложно не поверить в слова Джареда, когда ты на грани. Кажется, еще немного, и засосет в такую тьму, что уже и не выбраться никогда. Стиллински отчаянно борется со своим прошлым, не давая ему вновь утащить на самое дно, но воспоминания все равно возвращаются. Но не те, что он ожидал.
Канима неожиданно возникает у него за спиной и царапает когтистой лапой по шеи. Стайлз теряет равновесие и неуклюже падает прямо на Дерека, тот сдавлено охает и рычит от раздражения. Парень виновато улыбается.
- Вы двое – отличная пара, - сообщает Мэтт и расплывается в сумасшедшей улыбке. Стайлзу не видно, но он чувствует это. Он пытается сдвинуться с места, но уже знает, что это бесполезно. Дерек горячо дышит ему прямо в лицо, и Стиллински знает, как сильно раздражен Альфа, но ему не страшно. От Дерека исходит приятное тепло, которое успокаивает натянутые как струны нервы, позволяя хоть на мгновение перестать беспокоиться обо всем на свете. Ведь стоит только Стайлзу закрыть глаза, как кошмары возвращаются и будто демоны рвут его душу на мелкие части. Он, не переставая, сожалеет обо всем на свете, и больше всего о том дне, когда родился. И тепло, это обжигающее тепло тела оборотня, кажется лучшим средством от депрессии в этот самый момент. И Стиллински все равно, что думает об этом сам Хейл, пусть ненавидит его сколько душе угодно.
- Какого черта?! Что происходит? – охотник с силой бьет своего заложника по лицу, не понимая, почему он все еще в сознании. Он уже давно должен был умереть, сгорев в собственном аду, созданном из сожалений и страхов. – Почему ты все еще дышишь? Что ты видишь?!
Джаред зол – план выходит из-под контроля, да и канима куда-то исчезла. Он зовет её, но ничего не происходит. Никого, кроме них двоих. Охотник подходит к мальчишке, с трудом присаживается рядом – гнев отнимает много сил – и вводит яд канимы прямо в вену Стайлза. Нет смысла больше ждать. Он уже достаточно насладился представлением, пора переходить к главному действию, в котором Стайлзу не суждено принять участие.
- Знаешь, Стайлз, нет ничего лучше боли, праведного гнева или смерти твоего врага. Стоит только раз испытать эти чувства, как захочется еще и еще. Я обычно не убиваю недоростков, но такова судьба, мальчик, ты ввязался в слишком опасную игру.
Джаред откидывает использованный шприц и тот звякает где-то вдали, медленно встает. А Стайлз корчиться в агонии и кричит, умоляя остановиться. Он уж не видит заброшенный склад и самодовольное лицо охотника, перед ним снова больничная палата, мама лежит на каталке, накрытая простыней.
Врачи в белых халатах с грустными лицами медленно толкают её к лифту, Стайлз пытается последовать за ними, но отец удерживает его. И тогда мальчик понимает, что то, чего он так страшился, то, что было неизбежно, но до последнего момента казалось обратимым, наступило. Его мама умерла, болезнь захватила последнюю пристань жизни в её организме. Стайлз кричит, так страшно, что сам пугается собственного крика, пронзаемый тысячами метафорических иголок, слишком слабый, чтобы сдержаться. Стиллински-старший прижимает мальчика к себе, гладит по голове и пытается успокоить, сам плохо понимая, как теперь будет жить. Он уже скучает по ней, по её очаровательной улыбке и нежным объятиям. Как он сможет жить без неё? Шериф прижимает сына крепче, будто хватается за спасательный круг…
Стиллински выгибает спину, будто от удара током – одно действие яда поглощается другими, он больше не парализован, но боль от этого становиться лишь сильней. Все чувства разом возвращаются к нему, и теперь сложно отличить реальность от вымысла.
Лицо матери так близко, что Стайлз может сосчитать морщинки у неё под глазами. Она смотрит на него с осуждением. Плотно сжатые губы, сдвинутые брови и стальной взгляд – она ненавидит его, еще сильнее, чем Стайлзу представлялось раньше.
- Ты во всем виноват, - произносит она, делая паузу после каждого слова. Размеренно, не торопясь, чтобы смысл её слов впитался пораженным мозгом Стайлза, словно губкой.
Виноват.
Во всем.
- Стайлз! – кто-то зовет его и, кажется, трясет за плечи. Реальность непринужденно врывается в его кошмар, и становится проще отличить одно от другого. В одном он уверен точно – он жив. В горле пересохло, мышцы сводит, а раны на лице саднят – и выглядит, и ощущается паршиво. Дыхание постепенно выравнивается и вот он уже может вздохнуть полной грудью, не скривившись при этом от боли в ребрах. Зрение постепенно восстанавливается и Стайлз различает обеспокоенное лицо оборотня.
- Дерек? – удивляется Стайлз, хмуриться и заходиться кашлем. Говорить тяжело. Не может быть, чтобы это был Дерек. Что ему делать здесь? Он последний, кого Стайлз рассчитывал увидеть в роли своего спасителя.
Какофония звуков вдруг врывается в мир Стайлза, он морщиться, но, наконец, видит всю сцену целиком: Скотт старательно связывает едва сопротивляющегося Джареда, стая Хейла вкалывает какое-то белое вещество каниме в шею, и вот уже Джексон падает перед ними без сознания, а над ним и в самом деле склонился Дерек собственной персоны. Взлохмаченной, уже превратившийся в человека – в глазах потухают последние красные огоньки.
- Я здесь, я рядом, - шепчет он, крепко сжимая руку Стайлза. И Стайлз вновь чувствует невероятно приятное тепло, заставляющее кровь закипать, а сердце биться сильнее. Дерек дотрагивается до его лба, будто проверяет температуру, затем касается его щеки и гладит, успокаивая. Есть в этом жесте что-то правильное, закономерное, как если бы он всю жизнь вот так успокаивал Стиллински, стоило только приступу паники подкрасться.
Может такое быть, чтобы тепло, исходящее от нелюдимого оборотня, и есть то самое, что Стайлз так долго искал? То, чего так отчаянно не хватало после ухода мамы. То, чего не мог дать ему отец, и вряд ли подарил бы Скотт, каким бы хорошим другом он не был. И Стайлз смотрит, не отрываясь, жадно запоминая каждую секунду этого момента, самого значимого, быть может, за последние несколько лет.
Дерек склоняется к нему и легонько касается губами его треснувших губ, не в поцелуе даже, а в странном успокоительном жесте, полном нежности заботы. Стиллински нравится вкус его губ, и если бы он только мог – попросил бы добавки, но вместо этого он довольно улыбается.
- Все будет хорошо, - добавляет Хейл и улыбается в ответ.
@темы: Тинвульф