[АкИоКо_МиЦуКи]

09.08.2012 в 00:18

Пишет  fandom Loveless 2012:

fandom Loveless 2012. Level 2. Quest 5: Midi

Название: Дитя огня
Автор:  fandom Loveless 2012
Бета:  fandom Loveless 2012
Форма: миди
Категория: джен, намёки на слэш
Пейринг/Персонажи: ОМП, Аояги Сеймей, Акаме Нисей, Аояги Рицка
Жанр: драма, экшн
Рейтинг: PG
Краткое содержание: преканон глазами персонажа, не дожившего до начала канона. Что случилось с "настоящим Рицкой"?
Примечание: АУ.
Cсылка для скачивания
#. fandom Loveless 2012 - миди "Дитя огня"

- Как ты думаешь, куда деваются взрослые?
- А?..
- Ты видел хоть одну взрослую Пару? Ну, старше двадцати пяти? Сенсеев я не считаю, они одинокие все.
Закат расплывается по небу латунно-золотым, а под ним, на самой границе горизонта, алой щелью пылает солнце. Глаз не оторвать.
- Не-а. А что?
- Как ты думаешь, куда они деваются?
- Откуда я знаю?
Думать лень.

Тебе никогда не будет двадцать пять, ты никуда не исчезнешь.
- Я управляю временем. Время, ты слышало?
В Системе пусто и гулко, только звенят нити под чёрным куполом неба. Ты представляешь подвешенные на этих нитях часы - много часов, десятки, сотни, электронные с хромированным корпусом, старинные с кукушками, песочные, водяные, инопланетные, разные...
- Время, тебя нет.
Звон, треск, стекло и дерево, осколки, щепки.
Ты стоишь, усыпанный этим, как рождественская ёлка - блёстками, и улыбаешься бесстыдно и счастливо. Сила разгорается пламенем в солнечном сплетении, идёт по венам, и весь ты лёгкий-лёгкий, как бумажный журавлик. Сейчас полетишь.
- Отвратительно, Нелюбимый, - говорит сенсей из гулкой черноты. - Ты опять занимаешься спецэффектами. Сам придумываешь, сам разрушаешь. Никакого прогресса.
Ты оборачиваешься, нервно ударив себя хвостом по ноге. И представляешь пламя. Пламенем занимаются волосы сенсея, его одежда и трава у его ног, кожа идёт пузырями, обнажая...
- А в реальной битве у тебя не будет шансов.
Сенсей усмехается, стряхивая с себя твой огонь, как паутину в лесу.
- Три балла из десяти, и то за зрелищность. Штраф за попытку напасть на учителя. Ты свободен, завтра продолжим.
И пока ты идёшь к себе в комнату, взмокший и злой, сердце стучит у тебя в животе и хочет на свободу. Развернуться, раскрыться, убить кого-нибудь.
Хуже всего то, что они не пустят тебя к Жертве, пока ты не наберёшь нужные десять баллов.

- Сеймей, а это твой друг?
Тёмно-лиловые глаза смотрят ясно и требовательно. Маленькая Жертва сдувает с носа чёлку, и делает это с такой адской серьёзностью, что ты невольно улыбаешься.
- Нет, - говорит Сеймей, поправляя на Маленькой Жертве воротник. - Твой.
- Опять шутишь? Ну Сейме-е-ей...
- Не шучу. Твой-твой. Познакомься вот.
Ты снова улыбаешься и протягиваешь Маленькой Жертве руку, даже не задумываясь, почему так легко, с такой охотой слушаешься Сеймея. С ним это приятно. Естественно.
Каково будет с его братом? Хотя об этом, конечно, ещё рано думать.
- Аояги Рицка, - говорит Маленькая Жертва с важностью, пожимая твою руку. И округляет глаза, когда ты ловишь его ладонь и подносишь к глазам.
- Рано, - говорит Сеймей так тихо, что слышишь только ты. Рицке не до того, он слишком удивлён тем, что странный парень, друг Сеймея, рассматривает его пальцы как под микроскопом.
Удивлён - но нет, не испуган.
Тебе упорно кажется, что Имя у Рицки будет там же, где оно у Сеймея, но сейчас, наверное, и правда рано.
- Рад встрече, - склонив голову, ты отпускаешь его руку. Сеймей следит за вами сквозь ресницы. Ресницы у него, конечно... Не у каждой лошади такие есть. Ты об этом, ясное дело, молчишь, потому что Сеймей не девчонка, комплименту не обрадуется... хотя и девчонка, наверное, не обрадовалась бы.
Только глаза у него за этими ресницами - другие совсем. Не лошадиные и уж точно не девчоночьи. Иные.
И именно от этого у тебя перехватывает в горле и покалывает кончики пальцев.
Рицка склоняет голову набок. Тёмно-лиловые бусины глаз изучают тебя, а ты просматриваешь их - до самого чёрного искристого дна.
- Я тоже рад, - решает он. - Вообще-то, я уже с Осаму дружу, но если Сеймей хочет, могу с тобой тоже. Только... ты не слишком большой? Мы "Токийский идол" смотрим сейчас, а тебе, наверное, неинтересно уже?
- Вы станете друзьями попозже, - говорит Сеймей, и ты в который раз удивляешься мягкости его голоса. Медово-молочной такой, не приторной - а в самый раз, положить на язык и зажмуриться. - К тому моменту ты станешь старше, и разница в возрасте сгладится...
- Разве? - упрямо спрашивает Рицка. - Он же тоже старше станет. Одно дело, если б я становился старше, а он нет... или, наоборот, младше становился...
- Я смогу! - смеёшься ты в голос. - Я властелин времени, такие дела, детка!
- Ладно, тогда я Чермандер, - тоже смеётся Рицка. - Нет, Чармелеон!
Сеймей улыбается и молчит.

- Я знаю, что ты виделся с Жертвой Нелюбимого.
Ты жуёшь травинку. Горьковато, вяжуще, зато смотрится круто. Интересно, сенсей оценил?
- Мы тебе этого не рекомендовали.
Ты пожимаешь плечами.
- Я его не искал же. Мы с Сей... с Любимым сидели, разговаривали, а тут он пришёл. Мне что, надо было хватать сумку и бежать?
Сенсей смотрит на тебя из темноты, и больше всего раздражает, что ты не видишь его глаз. Ты привык видеть врага.
- Я не собираюсь наказывать или штрафовать тебя. Сделанного не воротишь... тем более, вы, кажется, нашли общий язык?
Ты жуёшь травинку, уже не чувствуя горечи.
- Прикольный мелкий. В смысле, да. И я ему вроде как тоже ничего.
Тишина.
- Ясно. Ступай на тренировку. И помни: повторные контакты запрещены. Нарушение запрета чревато.

"... потому что ты нестабильный, агрессивный, ненормальный шестнадцатилетний придурок с вечными штрафами по дисциплине, которого нельзя подпускать к Маленькой Жертве и на милю. Ты должен прийти к ней покорным барашком, а сейчас скачешь горным козликом, которому к тому же горящих углей на хвост насыпали. Иди и думай над своим поведением ближайшие лет десять, а лучше двадцать..."
Но Сеймей-то, видимо, решил, что тебя можно подпускать к Маленькой Жертве. А ведь Сеймей очень любит брата, это все знают. Может, уж ему-то виднее?
Ему виднее, ему виднее, подхватывает шальной голос внутри; это так хорошо звучит, так ласкает ухо.
- Я тут, кстати, подумал над тем, что ты говорил.
- М-м?
- Про взрослых. Куда они деваются.
Сеймей смотрит с интересом.
- И что надумал?
- Мне кажется... - говоришь ты, и голос звучит непривычно. Неуклюже. Ты в первый раз пытаешься выдать на-гора мысль, и эта мысль даже не бессмысленная похвальба, не ругательство и не Заклинание, а прежде твой арсенал этим и ограничивался.
- Мне кажется, их правда тупо нет. То есть на какой-то ступени либо умираешь... ну или тебя умирают, ты в курсе. Либо никогда не становишься взрослым. Остаёшься навсегда таким вот.
- Почему?
- А потому, - говоришь ты неожиданно горячо, - что взрослые... ну блин, ты видел хоть одного взрослого, который на это способен? Вот на всё это, что делаем мы? Они не такие. То есть они, конечно, и убивают, и дерутся, но они даже это делают по-взрослому. Из-за денег, политики, или потому, что психи и любят убивать.
- А мы, по-твоему?..
- А мы...
Ты сцепляешь пальцы в замок. Сам того не замечая, смотришь туда, где было бы - где будет! - Имя.
- Меня зовут Нелюбимый. Меня зовут... Нас зовут... Пойду умирать ради тебя, пойду убивать ради тебя. Ты сколько раз это слышал в школе? Я - чаще, чем прогноз погоды по радио. Понимаешь? "Ради тебя". "Ради Имени". Ради того, что мы особенные, блин, а все вокруг нас чужие, и все, кто не мы - враги. А мы лучше всех, и у нас есть любовь.
Ты смешливо фыркаешь, терзаешь в пальцах одуванчик.
- Представляешь себе тётку под тридцать, которая идёт убивать и умирать ради Имени? Не, какое там... У неё дом не выдраен, рис не сварен, завтра на работу, синяки хрен сойдут. Ради детей она ещё, может, пошла бы. Ну или за страну, если правильная. А это? Не, это только наша сила. Я так думаю.
- Спасибо, - говорит Сеймей задумчиво. - Это интересно.
- Да какое там... Просто подумалось.
- И ты хочешь убивать и умирать за Рицку?
Солнце - алая щель - тает на горизонте. От ветра становится зябко.
Сказал бы "да", но толку врать Сеймею?
- Не знаю. Он прикольный, конечно... и вообще Чармелеон. Но не знаю пока. Не понял.
- Ясно. Спасибо.
И ты почему-то задумываешься: это значит "спасибо за честность", или?.. Да нет, какое "или", не бывает никаких "или". Тебе приходит это в голову только потому, что у Сеймея слишком умиротворённая полуулыбка.
Мона Лиза, блин.
Ушастая...

Толку врать себе: гораздо больше, чем Маленькая Жертва, тебе нравится Сеймей. От него веет силой, как от моря - йодом, он говорит так, что Боец в тебе трепыхается пойманной рыбёшкой: да! да! всё верно! и это сделаю, и в том ты прав! хочешь на Фудзияму? без проблем, сейчас принесу под окошко!
Жертва, чёртова Жертва до мозга костей, до каждого обманчиво ленивого, тёмного взгляда искоса.
Ладно, не твоя Жертва.
А чья?
Агацумы, что ли?
Ты видел Агацуму, и не раз, и тебе смешно об этом даже думать. Хотя, конечно, Агацума хороший Боец. И у него-то штрафов по дисциплине не было никогда. И "спецэффектами", цитируя сенсея, он не занимается. Красуется, конечно, сволочь, внаглую, только так. Но Заклинания - правда хорошие. Гибкие, кусачие, въедливые, и при этом изящные - тебе до такой изящности ещё ползти и ползти, припадая на брюхе. Цитируя в этот раз уже не сенсея, а кого-то из интернатских Бойцов - "Любимый в Системе занимается каллиграфией, а Нелюбимый - порнографией". И тут даже не поспоришь. Но кто сказал, что это хуже?
И пускай Агацума хорош, но он хорош сам по себе. Поставить бы его за стекло, в стеночку, с табличкой "Идеальный Боец, экземпляр из палаты мер и весов" - и всё, гармония. С Сеймеем он не смотрится. Не "играет", как почему-то хочется сказать. Радости в нём нет. Огня. Есть бледный замученный взгляд и движения мальчика-монаха, которого почему-то поставили драить пол в паре с Иисусом. И вот он старается, драит, а у самого спина деревянная и испарина на лбу: как же так, Иисусу пол мыть, он же шваброй себе руки занозит!
А Сеймей - он же ни черта не Иисус и вообще не христианский бог. И не буддийский.
Ацтек он как есть, и хочет крови.
Ты уверен в этом, потому что сам хочешь крови, и уж в тебе-то есть и радость, и огонь.
И даже слухи, что Сеймей бьёт Агацуму и вообще творит что-то странное и сомнительное, никак тебя не трогают.

Интернат - адское место. А самое адское место в интернате - корпус для одиноких Бойцов. Общежитие для Пар потише, потому что свежевылупившимся Парам обычно плевать на всё, кроме друг друга. У Жертв вообще штиль и спокойствие - наверное, это в их природе, они рождены успокаивать. Ну, и ещё они не могут вытащить друг друга в Систему и попробивать там чужими головами стены. Может, это тоже как-то влияет.
Ты, впрочем, свой адский корпус не променял бы на дом никогда. Ты сбежал сюда, как только тебя позвали - прочь от отца с его занудными разговорами про "мужчина должен быть надёжным... учись, а то ни одна хорошая девушка..." Прочь от матери, от её варёного риса и надраенного дома, от аккуратного пучка на затылке, от пахнущих кремом-против-старения-кожи, вовсе ещё не старых рук. Всё, что родители делали и говорили, действовало на тебя, как дихлофос на бабочку. Впрочем, ты боялся не столько умереть, сколько стать зомби после смерти. Таким же, как они.
Не способным убить и умереть за Имя.
И спасибо, спасибо небу, что в школе Шичисей это не грозит никому.
- Эй, ты. Стой на месте.
Останавливаешься.
Внутри всё привычно замирает. Полутёмный коридор (отбой дали полчаса назад), мигающие лампочки. Тонкий силуэт у стены - не понять, то ли мальчишечий, то ли девчачий. Хотя голос вроде был как у парня...
- Чего тебе?
Силуэт отделяется от стены и движется к тебе, длинные волосы разлетаются у него по плечам. Гляди-ка, ушек нет, хотя наверняка младше... И всё ещё не понять, девчонка или парень, но тебе уже всё равно: чужая сила давит, заставляет кровь в ушах звенеть весело и тревожно.
- Я тебе только одно скажу, ладно? - говорит незнакомец (ага, всё-таки он). - Отвали от него. Ради своего же блага. Ты понял меня?
- От кого "него"? - спрашиваешь ты хищно. А в голове уже проматываешь, кому мог бы наступить на хвост. Да вроде никому: дрался последние дни либо честно, либо сам с собой, чужих Жертв не обижал и в углу не зажимал, вообще вёл себя почти образцово...
Стой-ка.
А не может ли быть?..
Руки у незнакомца затянуты в тёмные глухие перчатки, хотя на дворе август и жара. Ты изумлённо смеёшься, отвешиваешь дурацкий поклон.
- Шут, - говорит тот спокойно и насмешливо, но ты-то всё слышишь.
- Однозначно. А какого чёрта ты ко мне с этим подкатываешь, а не к Агацуме? Кишка тонка?
- Приказ, - фыркает Боец Любимого. - Насчёт тебя приказов не было.
- Ну ты и неудачник, прости господи! - Тебя несёт. Ты знаешь это и не мешаешь: пусть будет как будет, пусть кровь звенит в ушах.
Хочешь драться? Вперёд! Это даже красиво будет, Любимый - Нелюбимый; жаль, заснять на камеру некому, такой театр абсурда... и плевать, что в полутёмном коридоре, по дурацкому поводу... хотя почему - по-дурацкому?
Разве это не весело?
Разве это - не жизнь?
- Я тебе сейчас зубы выбью, - обещает Любимый, с трудом выпрастывая руку из перчатки. Ты снова смеёшься, без злобы даже: просто забавно, запястье у него тоньше твоего в два раза. Зато Имя - светится на пальце ровными чистыми буквами, и это красиво, и ты не понимаешь, зачем Сеймей заставляет своего Бойца прятать это, как что-то постыдное. Неужели правда Агацума нравится больше? Этот-то мальчик-служка?
Хотя давно пора понять: не надо ставить слова "Сеймей" и "зачем" в одно предложение.
Затем.
И всё.
- Какая печаль, у меня нет пока что красивых буковок на теле, и я не могу их вот так вот пафосно показать. Так что окей, верь мне на слово, детка: меня зовут Нелюбимый, я вызываю тебя на битву Заклинаний.
- Опередил, - хмыкает Любимый и показывает тебе средний палец. О да, один-один. - Меня зовут Любимый, и я собираюсь сделать тебе больно. Принимаю.
И Система разворачивается вокруг вас чёрным цветком, оплетает стены дрожащими прожилками, в которых пульсирует белая беспокойная Сила. Монохром, ты да я - фигурки из чёрно-белой бумаги, и так странно и правильно, что именно здесь каждый показывает именно то, чего стоит на самом деле.
Ты любишь Систему больше реального мира. Вообще-то, Система и есть твой реальный мир.
Ещё ты любишь открывать бой первым: так сразу можно призвать из Системы всё, что тебе надо.
- Призываю цветы.
Противника надо брать неожиданностью!
Цветы приходят, прорастают из чёрных стен ломкими нежными стеблями, и в каждом - ты знаешь - спрятано ядовитое жало. Любимый, подбоченившись, щурится на них. Теперь ты видишь, что не больно он и младше тебя, просто худ и ростом не вышел. Лицо обманчиво полудетское, зато в Системе хорошо видно, какие у него жёлтые глаза и кто в них живёт на самом деле.
- Чушь, - говорит он. - Цветы умирают без солнца.
Иероглиф "тьма": а хорошо он его использует, видимо, прописал себе в шаблоны. У тебя в шаблонах пока только "время", которое ты очень любишь, но которое, будем честны, обычно бесполезно - и "пламя", но с ним ты пока не доработал.
Твои цветы рассыпаются ядовитым пеплом, ты отряхиваешь джинсы.
- А в темноте живут змеи! Аспидно-чёрный - тот, кто пожирает!
И темнота змеится.
Посмотрим, что он с этим сделает.
А он блестит жёлтыми глазами и двигает рукой так, будто у него вместо руки тоже змея:
- Огонь - тот, кто пожирает змей!
Эй, это же "пламя", твоё родное, кровью выстраданное! Сейчас ты ему, чёрт возьми, покажешь... как только откашляешься от дыма, чтобы выкрикнуть:
- Пламя не ест пламя!.. Плоть от плоти, дух от духа!..
Это уже не "порнография".
Это - почти молитва.

- Два часа уборки территории каждому. Нелюбимый, штраф за несанкционированный бой вне Полигона. Акаме Нисей, то же самое.
Ты вываливаешься из Системы прямо на сенсея, мокрый, с прожжённой рубашкой, окровавленный и обсыпанный пеплом - и смеёшься, хмельно и счастливо, как в последний раз. Тебе так хорошо - а от того, что на самом деле это не последний раз, далеко не последний, тебе ещё лучше.
Умереть не встать. Можно прямо здесь. Какая уборка, о чём вы?.. Какие штрафы?
Сенсей удаляется, невыносимо прямой и строгий даже сейчас, в пижаме и пушистых тапках. А Акаме (ха, его всё ещё зовут по паспортному имени, как неудачника!) говорит, вытирая с щеки кровь:
- Потом законч...
И осекается.
Ты оборачиваешься туда, где застыл его взгляд - и улыбаешься. Рот сам расплывается, ничего поделать не можешь. Сеймей, лохматый со сна, опирается на подоконник. У него пижама с кроликом и недовольно прижатые к голове уши.
- Ночи доброй, - говорит Нисей.
- Ты помнишь, что я тебе говорил?
Голос у Сеймея - такой же, как сам Сеймей. Тёплый, уютный, а о том, что внутри, пусть задумываются только смелые. Нисей передёргивает плечами, прячет руки в карманах.
- Да мы просто развлечься решили. И ты же не говорил, что нельзя...
- Ты меня разбудил. Среди ночи.
Нисей открывает рот, чтобы что-то сказать - но, подумав, ничего не говорит.
Примеривается, понимаешь ты. Пока не знает, как себя держать; нащупывает рамки правильного поведения. Ты настолько ясно понимаешь, что происходит, что хочется снова засмеяться и сползти по стенке. Как вы похожи, господи, как же вы все похожи!
- Не делай так больше. Ты меня понял?
Ага, вот откуда Акаме стащил этот свой тон. Ты-то его от Сеймея ни разу не слышал.
- Да ясно, но Сеймей, слушай... Я не могу не драться! Мне не дают нормальных боёв, потому что считается же, что у меня ещё ни Имени, ни Жертвы даже в планах нет. А я...
- Ты меня понял? - переспрашивает Сеймей почти ласково, почти сочувственно. Странно: и с Агацумой ты его тоже таким не видел. Агацуму, судя по всему, пугать не требовалось.
- Ты дёргаешь мне Нить, Нисей. Среди ночи, вне Полигона. Если обе Нити перепутаются, будет очень больно. Я сам скажу тебе, когда и как можно работать. Надеюсь, в этот раз мы действительно договорились?
Когда он уходит, ты вспоминаешь, что с тобой он не поздоровался и не попрощался. И вообще как будто не заметил.
Мелочь, а почему-то обидно.

И всё-таки - зачем он прячет Природного от сенсеев?
Не то что бы у тебя был какой-то священный трепет перед Истинной Связью, просто любопытно всё же.

(И - неужели он правда не понимает, что Силе нужен выход, что она хочет гореть, цвести и крушить? Он же не может не понимать.
Ты отказываешься в это верить).

Цветут астры, белоснежные, с лепестками одновременно нежными и острыми. Ты ломаешь пару штук - даже не потому, что они тебе так нравятся. Просто приятно ломать что-то, слышать тихий треск во влажных от сока пальцах. Приятно крушить, приятно - быть.
Солнце щекочет тебе ресницы, город гудит трамваями.
- Эй! Погоди-ка!
Вот внезапности. Хотя почему внезапности, всё закономерно. Вы один раз уже встретились - значит, неминуемо встретитесь во второй.
- Привет, Рицка, - улыбаешься ты во весь рот. - Школу прогуливаешь?
- Нет, - удивлённо щурится он. - Я не прогуливаю, там здорово. Только сегодня воскресенье же.
А, да, точно. Ты и забыл, что в обычных школах воскресенье - выходной.
- А я прогуливаю, - зеваешь ты. - Хочешь астру?
Вы бредёте по городу, и ты замечаешь, что придерживаешь сумку за ремень так же, как Маленькая Жертва. И - что попадаешь с ним в ногу. Почему-то сразу понятно, что это ты попадаешь в ногу с ним, а не он с тобой.
Ладно, это ещё ничего не значит.
- Ты чего грустный такой, Рицка?
- Да так... Братик странные вещи говорит... А я сейчас скажу глупую вещь, - признаётся Маленькая Жертва. - И невежливую. Я когда с тобой знакомился, забыл спросить, как тебя зовут.
Ты улыбаешься, выщипывая из астры лепестки. Тебя снова подхватывает шальной, весёлой волной.
Сказать? Не сказать? По головке не погладят, но, с другой стороны - какой от этого может быть вред? И сегодня ты и так уже набрал штрафов, как ёжик - яблок, так что велика ли беда, что их будет на один больше.
- Loveless. Нелюбимый, по-нашенски.
Маленькая Жертва моргает.
- Это типа что?
- Это типа Имя. Моё. Нравится?
- Нифига, - признаётся Рицка, и тут же краснеет, что сказал такое слово. - И таких имён не бывает, не ври.
- Я не вру, ты что! Как я могу врать тебе? Да я скорее глаза свои съем!
(Здесь ты не очень уверен, что это просто бравада и привычный весёлый гон).
- Не бывает таких имён, - упрямо говорит Рицка. - Какой дурак стал бы своего ребёнка Нелюбимым называть?
- Судьба, - смеёшься ты. - Хочешь, ещё удивлю? Это и твоё имя тоже.
Вот здесь - точно всё. Ёжик надорвался под тяжестью яблок. "Форсирование событий, неподготовленная Жертва", как там дальше? Поздно метаться, Рицка смотрит на тебя прозрачно-тёмными бусинами глаз, и ты думаешь, что, может быть, чистое озеро иногда даже лучше чёрного омута.
В омуте, конечно, черти и прочее такое прекрасное, зато озеро ждёт тебя и только тебя.
- Неправда.
- Спорим?
- А я и без споров знаю, что неправда. Какой я Нелюбимый? Меня Сеймей любит, и ма... мама тоже любит. И папа, и Осаму...
- Ладно, ладно, договорились, - примирительно машешь ты руками, но Рицка не умолкает:
- И ты не Нелюбимый, тебя ведь тоже сто пудов кто-то любит, так что...
- Веришь? Никто.
Рицка останавливается.
- Как так?
- А вот так. - И, увидев его глаза, ты торопливо договариваешь: - Да не смотри ты так, это нормально же и не страшно, со всеми бывает...
- Неа. Ни с кем. Не бывает. Я сказал.
И ты - странное дело - не осмеливаешься спорить.
Что-то поёт в тебе, пока тихо, но всё чётче и чётче. Набирая силу, разворачиваясь, распускаясь.
- Дашь мне руку, Рицка?
- Я не маленький уже...
- Так я потому и прошу.
Рицка глядит удивлённо, но руку не даёт. Ладно, какие ваши годы.

Из окошка карцера видно кусок стены с трещиной в штукатурке, и больше ничего. Какое-то время ты развлекаешься, придумывая, кто и как оставил эту трещину, но потом дают отбой, лампочки почти гаснут, и ты остаёшься в темноте.
У тебя есть тут своя лампа со старым оранжевым абажуром, да ещё полка книг - всё сплошь учебные, авторства Онизуки, Минами и прочих монстров. Ты их, конечно, скорее сожрёшь, чем будешь читать. (Книги, не монстров). Ещё можно делать самолётики и журавликов, но как бы за это лишние два часа не прибавили.
Надо хоть недолго напялить овечью шкуру...
Рицка.
Странно думать, что за Рицку наказывают так же, как за драку вне Полигона, или прогул отработки за драку вне Полигона, или за что-то ещё разрушительное и прописанное в перечне "Запрещается" на входе в общежитие. А если бы ты его ещё за руку подержал?
Странно, странно и неправильно; они все дураки, чужие и не понимают, а у тебя любовь.
Любовь? Идиот, Маленькой Жертве хорошо если одиннадцать стукнуло.
Нет, не в том смысле любовь, поправляешься ты мысленно. Просто...
Просто счастье есть, смысл жизни есть, и ты не просто можешь летать - ты полетишь. Очень скоро. Дождаться бы, не прогрызть локти до костей.
В дверь стучат. Тихо, заговорщически.
- Не спишь?
Ты подскакиваешь с колченогого стула, едва его не опрокинув. Сеймей пожаловал?
- Не сплю, конечно... а ты что, пришёл меня проведать?
Тихий смешок за дверью.
- Вроде того.
Ты прижимаешься носом к окошку и видишь, как Сеймей за дверью отступает на шаг.
- Рицка мне сегодня всё рассказал, - говорит он. - Два раза переспросил, люблю ли я его. И четыре раза - любит ли кто-то тебя.
- А ты что сказал?
Сеймей улыбается, обнимая себя за плечи.
- Рицка надулся и сказал, что, раз такое дело, любить тебя будет он, а то непорядок выходит...
Что-то незнакомое есть в его улыбке, но ты не задумываешься об этом. Ты горишь и цветёшь, и карцер невыносимо тесен, и Сеймей сейчас - свой, как никогда.
- Нелюбимый, ты помнишь, о чём я тебя спросил тогда? Про Рицку.
- Помню, - говоришь ты сбивчиво. - Окей, ты знаешь, я врубился. Тогда не врубался, а теперь врубился. Я готов, всё! И у меня уже восемь баллов, и я буду тих и кроток, как семнадцатилетняя монашка, и...
- Я понимаю, - кивает Сеймей.
Он понимает! Он же всё понимает! Свой, свой... все свои! Тащите сюда суку Акаме, тащите дурака Агацуму, всех полюблю, всех обниму, будем дружить до конца света!
Звенят ключи. Это Сеймей отпирает замок.
- Пошли.
- Ух ты, откуда ты это взял?
- Неважно. Пошли.
Ты мнёшься на пороге, теребя кончик хвоста.
- Погоди, куда? Я просто... Блин, я только что собрался быть кротким и послушным. Типа как исправиться, чтоб признали годным... А побег из карцера - это серьёзно, вообще-то...
Сеймей поднимает на тебя глаза. Тёмные глаза Жертвы, в которых ничего не прочитать. Омуты с чертями и русалками, опаловый дым.
- Боец, ты же слышал, что я сказал.
Ты наконец-то каким-то чутьём понимаешь, что идти нельзя. Ты даже почти понимаешь, что, может быть, сенсей был не таким уж врагом тебе, и запреты на общение с Рицкой имели под собой двойное дно.
Но твои ноги делают шаг.
Ты никогда не умел отказывать Жертве.

- Нисей, ты сделаешь для меня одну вещь.
- Для тебя - хоть две!
- Глупый ребёнок. Иди уже и работай. Отведи им глаза.

Ты любишь огонь. Любишь и запах бензина - это запах дальних путешествий, вместе с запахом разогретой резины и дорожной пыли.
Но когда огонь начинает лизать твои ботинки и на них лопается краска, наваждение сходит, и ты кричишь громче, чем слышишь. Вот только верёвки держат тебя крепко.
Рицка, Рицка, как же Рицка?

- И ещё кое-что, Нисей.
- Да?
- Рицка не должен ничего помнить. Убери всякую память о том, что он встречался с этим Бойцом. Ты ведь сможешь?
- Конечно. Есть у меня одно заклинание...



Название: Другая история о...
Автор:  fandom Loveless 2012
Бета:  fandom Loveless 2012
Форма: миди, 5 291 слова
Категория: слэш
Пейринг/Персонажи: Аояги Рицка, Агацума Соби, Минами Рицу.
Жанр: романс, АУ, ООС
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: А если попробовать перевернуть историю и посмотреть на невинного ушастого Соби и взрослого Рицку?
Cсылка для скачивания
#. fandom Loveless 2012 - миди "Другая история о..."

Токио - огромный мегаполис, жизнь в котором никогда не замирает ни на минуту, и весной это особенно ощутимо. Улицы пестрят людьми: в поток основного населения, вечно куда-то спешащего, вливаются праздно гуляющие туристы, привлеченные в "восточную столицу" именно в это время года мягким теплом и цветением сакуры. То тут, то там мелькают вспышки их фотокамер, словно соревнуясь в яркости и проворности с многочисленными солнечными зайчиками.

Одна из таких вспышек нахально щелкнула непозволительно близко от высокого темноволосого молодого человека, заставив его едва заметно поморщиться и дернуть большими пушистыми ушками, а стоящую рядом с ним на ступеньках розоволосую девушку забавно сощуриться и теснее прижаться к своему длинноволосому безухому спутнику. Рицка хмыкнул, тепло потрепал Юико по плечу, кивнул Яёю, махнул рукой на прощание им обоим и стремительно сбежал по лестнице, мгновенно растворяясь в толпе студентов.

Вообще-то, Рицке нравилось учиться на факультете психологии, но само здание университета, холодное и мрачное, давило на него. Обычно, стоило только парню покинуть эти стены, его настроение неизменно повышалось. Но сегодня даже это не помогало: на перемене позвонил сосед Рицки по комнате в общежитии и сообщил, что их затопило. И теперь парень с тоской думал о том, что придется на какое-то время вернуться в отчий дом.

Рицка поежился и нервно повел ушком. И непонятно, что стало тому причиной: неожиданно налетевший пронизывающий ветер или невеселые мысли и воспоминания, пробудившиеся в голове...

С тех пор, как Сеймей объявил, что с ними будет жить его черноволосый вертлявый любовник, и оперативно пристроил их маму в хорошую клинику, Рицка терпеть не мог бывать дома. Он с радостью переехал в крошечную комнатку в общежитии, лишь бы не встречаться лишний раз с братом и его бойцом. И дело было не только в том, что Рицка с трудом переносил язвительного и вечно сующего нос не в свои дела Нисея. Невыносимо было, каждый раз сталкиваясь с Акаме, вспоминать, что его природный погиб. Знакомство Рицки с собственным бойцом длилось недолго, даже связь еще не успела окрепнуть, но все же они были одноименной парой, и отношения между ними складывались неплохие, хоть и не слишком близкие. Вот если бы Тадао не трахался со всем, что движется, независимо от пола...

Рицка скрипнул зубами. Прошло уже почти пять лет, а злость на бойца так и не прошла. Настроение, и без того не слишком радостное и курсирующее где-то в районе нулевой отметки, резко скакнуло в минус. Задумавшись, он не услышал, что его зовут, и только когда за рукав потянули чьи-то сильные пальцы, вынуждая остановить шаг, оценивающе уставился на потревожившего его незнакомца.

Сначала Рицка отметил тонкое запястье и удивился тому, как такая изящная рука может иметь столько силы. Затем взгляд скользнул по светлым волосам и поникшим ушкам. И только потом Рицка позволил себе рассмотреть мальчика целиком. Ему было лет двенадцать на вид. Стройный, но высокий для своего возраста. Цвет глаз толком не определить: паренек щурился, вероятно, от солнца, или, может, тому виной было плохое зрение, но все равно головы не опускал.

- Аояги-сан. - Голос оказался завораживающе глубоким, и только тут на Рицку накатило осознание: перед ним боец! Он отдернул руку и потер предплечье, хотя мальчик, конечно, не причинил ему боли.

- Кто ты? И что тебе надо? - Вопросы прозвучали отрывисто и колко, гораздо грубее, чем Рицке на самом деле хотелось.

- Разве Сеймей не говорил? - призрачная тень удивления на мгновение отразилась в интонациях бойца. - Я пришел, чтобы защищать вас, Аояги-сан.

Гневный возглас Рицки потонул в трели мобильника. Посмотрев на экран, он скривился, словно от зубной боли, но все же ответил.

- Какого черта, Сеймей? – рявкнул он в трубку без приветствий и предисловий.

- Рицка! Что ты так невежливо? – притворно оскорбился Сеймей. - А я ведь с радостными новостями! Мы с Нисеем решили, что не стоит тебе страдать в общежитии. Тебе-то ведь много не надо. А нам, наоборот, простору маловато стало: более-менее приличную вечеринку даже не закатить… Вот мы и нашли себе милый особнячок за символическую цену и как раз закончили переезд! Так что, дом теперь весь в твоем распоряжении. И еще я тебе подарочек приготовил!

Слушая воодушевленный голос старшего Аояги, Рицка свирепел на глазах, но тот тараторил так быстро, что у парня не было шанса вставить ни слова. А Сеймей между тем по-прежнему жизнерадостно вещал в трубку:

- Помнишь, я тебе говорил пару лет назад, что мне на время чистого дали? Не помнишь? Ну да, ты обычно мимо всех четырех ушей пропускал все, что касалось школы, и только кивал, чтобы я быстрее от тебя отвязался, - Сеймей не смог отказать себе в удовольствии и не удержался от насмешки. – Ну, ладно, это уже неважно. Главное - мальчишка мне надоел и мешает, а просто бросить жалко, хорошая вещь все-таки. И тут Нисей и говорит: «А что, если подарить его Рицке? Все равно он без бойца…» Я аж расцеловал эту заразу за гениальную идею! Мне двоих-то не надо, хлопотно это, а тебе как раз пора стряхнуть с себя пыль и вернуться в строй. Короче, жди, я приказал ему тебя найти. Целуем тебя оба! – и, не дожидаясь ответа брата, отлично представляя, что разъяренный Рицка мог бы ему сказать, Сеймей звонко чмокнул трубку и отключился. Рицка медленно, изо всех сил стараясь сдержаться и не шарахнуть телефоном об землю, убрал мобильник в карман и перевел взгляд на бойца. Мальчик стоял, опустив голову, и, кажется, даже не шелохнулся ни разу во время разговора.

- Мне не нужен боец. Возвращайся к Сеймею, и разбирайтесь сами, - сквозь зубы процедил Рицка.

- Сеймей предвидел, что вы так скажете. На этот случай у меня приказ... - мальчик запнулся, но через секунду справился с собой и продолжил, - покончить жизнь самоубийством, предупредив вас об этом. Он сказал, что это милосердие, потому что, если вы не возьмете меня к себе, Сеймей разорвет связь, и я... – с каждым словом голос бойца становился все тише и тише, ушки сиротливо жались к голове, но глаза смотрели решительно и пугающе отстранено. – В общем, у меня есть время только до вечера.

- Сволочь! - с чувством выдохнул Рицка, мысленно добавив еще несколько выражений покрепче в адрес горячо любимого братишки, и, отвернувшись, пошел прочь. - Иди за мной, - буркнул он себе под нос, не сомневаясь, что боец услышит.

***

Рицка открыл входную дверь и шагнул в полутемную прихожую. Обернулся, раздраженно уставился на замершего на пороге мальчика.

- Ну, что еще? Заходи!

Боец вскинул голову, поспешно, и оттого как-то неловко, заправил за ухо непослушную прядь волос, упавшую на лицо, и внимательно посмотрел на парня. Что-то мелькнуло на дне этих больших отрешенных совершенно недетских глаз, но Рицка был слишком зол на весь мир, чтобы обращать на такое внимание.

Он небрежно швырнул связку ключей на полку, с удовольствием отметив их приглушенный звон, нарушивший угнетающую тишину пустого дома, скинул обувь и решительно прошел прямиком на кухню.

Все вокруг было до боли знакомым, но одновременно каким-то неуютным и чужим. Слишком много воспоминаний… Сможет ли он заставить замолчать голоса прошлого? Начать жить собственной жизнью? Если вспомнить то, как он снова в этом доме оказался, то получалось пока из рук вон плохо: поступками Рицки манипулировали, и это его несказанно бесило.

- Ты голодный? – отрывисто спросил Рицка, нарочито громко хлопая дверцами холодильника. - Родители будут ругаться? Как тебя зовут?.. – И вдруг осекся на полуслове и смутился. Что он взъелся на ребенка? Конечно, он боец, и, наверное, не последний по силе, раз Сеймей взял его себе, когда мальчишке было всего десять лет, но все равно он ни в чем не виноват. Именно его пожалеть надо, он же вообще умереть может.

- Агацума Соби, - отозвался тем временем мальчик, снова опуская голову. И добавил совсем тихо:
- Родители умерли… И, спасибо, но я не голоден.

Услышав последнюю фразу, Рицка мысленно дал себе пинка. Срывался, понимаешь, на пацаненке, а у него, может, вообще никого, кроме Сеймея, не было. Вот кошмар-то!

- Так ты из детдома? – уже осторожнее и мягче продолжил он расспрашивать, решив проигнорировать отказ мальчика от ужина и ставя на плиту чайник.

- Я живу в школе "Семь лун", так захотел мой опекун, - едва слышно ответил Соби и, предвещая новый вопрос, уточнил, - Минами Рицу.

Рицка с грохотом опустил заварочный чайник на стол и сел. Про директора и его воспитанника по школе ходило столько слухов, что даже он, не учащийся в ней больше, успел наслушаться. Похоже, жизнь этого мальчишки смело можно было назвать адом. И только от Рицки теперь зависело, на что будет похоже его будущее. Парень не собирался позволить Соби умереть, выполняя приказ Сеймея. Также он понимал, каким потрясением окажется для него разрыв связи, ведь об этом ему было известно на собственном опыте.

Его связь с Тадао была очень слабой: почти десять лет разницы в возрасте и бурная беспорядочная сексуальная жизнь бойца сводили их общение к минимуму. Они провели вместе пару тренировочных боев, но виделись очень редко. Рицка учился, а Тадао - трахался, поэтому, когда Рицке внезапно стало плохо, он ни о чем таком не подумал. Вызвал скорую, и ему поставили диагноз - отравление. Голова разрывалась от боли, жертву несколько раз вырвало, слабость была невыносимой, но и все. Рицка даже не понял, что все это значит, пока ему не сообщили, что его боец убит грабителем в какой-то подворотне на задворках ночного клуба.

Представлять же, через что пройдет вот этот мальчишка, если Сеймей разорвет их связь, Рицке совершенно не хотелось.

- Я возьму тебя своим бойцом, Агацума Соби, - твердо, словно давая клятву, проговорил Рицка и взял мальчика за руку. Ничего. Справится как-нибудь…
Конечно, они не природные, а парнишка еще и чистый… Черт. И как Сеймей поддерживал с ним связь? Есть несколько способов, но к детям их применять... Рицке нужно было время, чтобы успокоиться и подумать. Поэтому он все же приготовил чай и, разлив его по кружкам, пригласил бойца в гостиную.

***

Когда чай был выпит, и оттягивать неприятный разговор больше не было возможности, Рицка снова взял бойца за руки и попробовал заглянуть в глаза, но подросток опустил голову так, что длинные пшеничного цвета тонкие волосы закрыли ему лицо. Рицка вздохнул, но упрямо рук Соби из своих не выпустил.

- Ты чувствуешь сейчас свою связь с Сеймеем? – поинтересовался он как можно спокойнее и дружелюбнее.

Этот вопрос все-таки заставил Соби медленно поднять на Рицку взгляд, но он совсем ничего не выражал и словно был направлен вглубь бойца, и Рицка понял, что тот прислушивается к собственным ощущениям.

- Совсем слабо, он почти полностью закрылся от меня, - тихо и немного грустно ответил, наконец, боец.

- Это к лучшему, - приободрил его Рицка. - Тем легче мне будет установить связь с тобой. Но сначала я хотел бы узнать, как это происходило у вас с Сеймеем.

Мальчик едва ощутимо вздрогнул и внезапно опустился на колени у ног Рицки. Тонкие пальцы быстро расстегнули ему ширинку. Рицка, застыв от шока, только смотрел на склоненную над его пахом голову и мелко подрагивающие ушки. Опомнился только, когда прохладная ладошка скользнула ему в трусы, касаясь лобка.

Оттолкнув руки мальчика и вскочив, чтобы увеличить расстояние между ними, он пару раз беззвучно открыл и закрыл рот, а потом, с трудом выдавливая из себя слова, раздельно прошипел:
- Что. Ты. Собирался. Делать?

Соби сжался, оставшись сидеть у кресла на коленях.

- Хозяин хотел знать, как устанавливал связь Сеймей, я... показывал... Но если я сделал что-то не так, накажите меня, господин...

Пауза затягивалась. Рицка с ужасом и недоверием смотрел на бойца, хватал ртом воздух и не знал, что сказать. Ему не хотелось верить, что все это время его брат... В горле пересохло, руки подрагивали, он переводил взгляд с чашек из-под чая на часы, стоявшие на полке, и снова останавливал его на коленопреклоненном мальчике, которому за свою короткую жизнь пришлось пройти через такое.

- Соби... - тихо позвал он. Боец развернулся, все также не поднимая головы. - Я не буду тебя... наказывать, - Рицка все же споткнулся на этом слове, слишком дико оно звучало. - И связь мы не будем так устанавливать. Я не буду делать... - замолчав, Рицка подошел к маленькому бойцу и, поколебавшись, невесомо коснулся кончиками пальцев его головы. Соби чуть заметно вздрогнул и поднял на стоящего рядом с ним парня взгляд. Рицка надеялся увидеть в нем надежду или облегчение, но натолкнулся лишь на холод и пустоту.

- Как прикажет хозяин, - тихо произнес он.

- Зови меня просто Рицка, - поморщился парень от такого обращения. Боец нерешительно кивнул.

Рицка знал, что его всегда считали сильной жертвой, но поскольку обучения он не закончил, а, скорее, только начал, то сейчас очень волновался. Ему первый раз приходилось устанавливать связь. Теоретически он знал, что нужно делать, но вот на практике... Часы пробили девять вечера, Рицка убрал руку с головы Соби и отвел глаза. Время действовать.

- Сними рубашку и садись на стул лицом к спинке, - голос жертвы был решителен и тверд, но в то же время на удивление спокоен. Не хватало еще, чтобы Соби почувствовал его неуверенность и волнение!

Мальчик молча поднялся и стал расстегивать пуговицы. Его руки не дрожали. Хвостик и ушки не двигались, подчиняясь контролю хозяина. Рицка невольно задумался о том, что же надо сделать с ребенком, чтобы достичь подобного? Сам он до сих пор не мог полностью контролировать этих пушистых предателей, вот и сейчас его ушки нервно подрагивали, а хвост ходил маятником и бил своего хозяина по бедрам.

Соби тем временем уже принял нужную позу, и Рицка в очередной раз замер в шоке. Вся спина бойца пестрела как старыми, так и еле зажившими шрамами. Словно завороженный он шагнул вперед и провел пальцем по давно зажившему рубцу. Чувствительная подушечка ощутила его твердость и нежность тонкой кожицы, в месте соприкосновения стали покалывать иголочки, и мальчик вдруг задышал чаще, видимо, тоже ощутив это покалывание. Рицка придвинул второй стул и сел позади бойца, положив на его спину обе ладони. Провел от лопаток к пояснице. Сосредоточился, как учила сенсей, и, чуть наклонившись, коснулся губами основания шеи. Соби вскрикнул, а Рицку пронзило теплое ощущение, подобное удару тока, только мягкое, словно кошачья лапка. Прижав большие пальцы к позвонкам, а остальные положив на ребра, Рицка медленно повел руками от ямочек на пояснице вверх, сильно нажимая на кожу, стирая свежие шрамы, выравнивая и сглаживая слишком старые. Соби начал мелко дрожать, ушки встали торчком, видимо, даже его контроль давал слабину. Рицке очень понравилась такая реакция, и он, потянувшись, прикусил светлое мягкое и горячее ушко. Соби снова вскрикнул, развернулся, вырываясь и глядя на жертву широко распахнутыми глазами.

- Зачем вы?.. Не надо... - смутился, забавно покраснев, и снова спрятался за пеленой волос.

- Эй... - тихо позвал его Рицка и, собрав волосы, отвел их, открывая лицо. Приподнял подбородок мальчика, всматриваясь в глаза, удерживая взглядом... - Ты теперь - мой боец, и я сам решу, как установить с тобой связь, но не буду ни бить тебя, ни... Пока хватит прикосновений. Не бойся меня, я не сделаю тебе ничего плохого, - добавил Рицка и осторожно коснулся полуоткрытых губ бойца, крадя дыхание и даря свою силу. Соби прогнулся ближе к источнику силы и сам неосознанно потянулся за поцелуем. Отодвинулся, снова покраснев, и вопросительно уставился на жертву. Получив ободряющий кивок, облизнул пересохшие от волнения губы и прошептал:

- Дай мне свою силу. - И через мгновение их губы слились, и нить связи опутала пару. Одно дыхание на двоих, единый ритм сердца, волна силы, захлестывающая желанием. Рицка отстранился первым, понимая, что ответственность лежит на нем. Посмотрел на смущенного подростка и успокаивающе погладил его по ушкам.

- Видишь? Первоначальная связь уже есть, но чтобы она стала постоянной, ты должен выбрать меня.

- Я принадлежу тебе, - немедленно отозвался боец. - Мое тело, мое сердце, моя душа, даже моя жизнь принадлежат моей жертве.

- Не так. Ты должен выбрать душой, а не головой. Впрочем, времени у нас достаточно, ты же еще такой маленький, - рассмеялся Рицка и снова погладил ушки Соби. Почему-то свои ему не хотелось гладить, а вот у его нового бойца они были такие красивые, светлые, отливающие на свету перламутром. Горячие и мягкие...

С трудом заставив себя отпустить паренька, Рицка посмотрел на часы и нахмурился. Расставаться с бойцом не хотелось. Тоненькая, только что созданная нить связи требовала тактильного контакта, подтверждения, подпитки, да и отправить Соби сейчас одного в ночь Рицка просто не мог. Собирая чашки, чтобы хоть чем-то занять руки, он отвернулся от Соби и скороговоркой, не позволяя себе передумать, выпалил:

- Ночевать будешь у меня. Нужно поддерживать связь, да и поздно уже. Иди наверх, там ванная, полотенце я сейчас принесу.

Боец кивнул и молча пошел в ванную, так, словно знал, куда идти. Это больно кольнуло Рицку и снова всколыхнуло темную волну отвращения к брату, который таким немыслимым способом поддерживал связь. Варварство просто! Есть множество более простых вариантов...

Стиснув зубы и запретив себе думать об этом, Рицка быстро смел посуду в раковину, поднялся к себе, достал полотенца и кое-что из своей старой одежды. Повесил все это на вешалку в ванной, скользнув взглядом по стройному силуэту бойца за полупрозрачной перегородкой. Отчего-то смутился. Выругал сам себя и, перекрикивая шум воды, сказал Соби, что будет внизу, и отправился наводить порядок на кухне.

***

Войдя некоторое время спустя в свою комнату, Рицка застал бойца нерешительно застывшим в ее центре. В старой пижаме Рицки, с влажными после душа волосами он казался таким изящным, хрупким, беззащитным, что жертве остро захотелось схватить его в объятия и тискать, щекотать, смешить, сделать хоть что-нибудь, лишь бы превратить эту живую скульптуру в настоящего мальчика.
Ровный голос Соби заставил Рицку вынырнуть из приятных мечтаний:

- Если хозяин даст мне одеяло, я лягу у кровати...

- Мы же договорились, что ты будешь называть меня просто по имени, - поправил Рицка мальчика, и только потом до него дошло, что Соби сказал. - Ты что, на полу собрался спать? Да откуда такие мысли? - повысил он голос возмущенно.

- Если Сеймей позволял мне остаться, ну, после… - слегка запнулся и так и не закончил фразу Соби, - я всегда спал у его кровати. – И пожал плечами.

Рицка зарычал, сжимая кулаки и борясь с желанием немедленно помчаться к Сеймею и избить его до полусмерти. Он всегда знал, что его брат - бесчувственная эгоистичная скотина, никого не считающая за людей и возомнившая себя чуть ли не богом, но даже от него не ожидал подобного!

- Ты будешь спать на кровати, – стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее, сказал Рицка. – Вообще-то, в этом доме предостаточно свободных комнат и пустых постелей, но я бы предпочел, чтобы для укрепления связи ты спал именно здесь. Со мной. Ты теперь - мой боец, ты не собака, чтобы спать на коврике у ног. Ты - мой партнер. Я хочу, чтобы ты стал моим другом. Посмотри на меня! - все же сорвался и повысил голос Рицка, не видя реакции от этого странного мальчика.

- Как пожелает моя жертва, - Соби повернулся и в упор посмотрел на парня. Пустые глаза, безжизненный взгляд, ничего не выражающая маска на лице. Светлые ками, неужели Сеймей довел мальчишку до такого?! Рицка выдохнул, чтобы успокоиться, и перевел тему.

- Надеюсь, ты не храпишь, не пинаешься и не стягиваешь одеяло? Я люблю спать с краю, у тебя нет клаустрофобии?

- Нет, - коротко ответил Соби сразу на все вопросы и замялся, не зная, что делать.

Рицка откинул край одеяла и похлопал рукой по кровати. С почти незаметным усилием боец улегся к стенке на спину, вытянул руки вдоль тела и закрыл глаза. Рицка только головой покачал - он уже понял, что орешек в подарочек ему достался крепкий. Зубы сломаешь, пока раскусишь. При этих мыслях у него на губах появилась нежная улыбка. Улегшись на кровать рядом с мальчиком, Рицка накрыл их обоих одеялом и притянул бойца в свои объятия. Соби дернулся было, сопротивляясь, но тут же снова затих, безвольно обмякнув в теплых руках жертвы.

- Соби... - горячее дыхание Рицки опалило тонкую кожу на шее, и боец снова непроизвольно напрягся. - Не бойся меня, я просто хочу обнять тебя. Для связи. - Соби неуклюже кивнул и, громко сглотнув, повернулся немного в кольце надежных рук, чтобы обоим стало удобнее. - Обними меня, - прошептал Рицка. Боец закусил губу, словно выполнить это было невероятно сложно, а потом порывисто развернулся и положил голову Рицке на плечо, обнимая одной рукой и обвивая бедра хвостом. Край ушка коснулся губ жертвы, напрашиваясь на ласку, и парень, не удержавшись, поймал самый кончик губами. Второе ушко дернулось, мазнув по щеке, но Рицка удержал свою добычу. Крепче прижав к себе стройное, но неуловимо сильное тело, он только через несколько мгновений выпустил пушистого пленника и выдохнул:

- Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, - прилетел ответ через пару секунд.

***

Соби лежал совсем тихо, боясь пошевелиться. Его так давно никто не обнимал... Со дня смерти его родителей. Когда он, еще совсем малыш, оказался вдруг в школе, в пустой светлой комнате, куда его привел незнакомый мужчина, назвавшийся его учителем и опекуном, Соби попытался обнять его, инстинктивно ища утешения и защиты от одиночества и огромного незнакомого мира. Но Рицу оттолкнул мальчика. А потом спокойно, словно читал лекцию в аудитории, объяснил, что Соби - боец, и скоро начнется его обучение, и что Рицу не его отец, не добрый дядюшка и вообще не родственник, и ждать от него телячьих нежностей не стоит. Вот так в шесть лет он понял, что детство кончилось… И теперь, спустя годы, его обнимал сильный красивый парень. Невероятно!

Соби приоткрыл глаза, рассматривая свою новую жертву. Уснул...
Когда Сеймей приказал ему идти служить своему брату, боец не испугался и не обрадовался. Ему казалось, что все ужасное, что могло с ним случиться - уже произошло. Уроки, которые проводил с ним сенсей, часто укладывали мальчика в кровать на живот на сутки и более. Но он выдержал это. Сенсей оказался прав: его потенциал как бойца был огромен. Вот только самому мальчику ничего, кроме боли и отвращения, его способности не приносили. Первое время после начала тренировок Соби еще позволял себе помечтать, что однажды все же выяснилось бы, что произошла ошибка, и он - совсем обычный, и вместо этой ужасной школы его забрали бы в приют. Он жил бы в большой комнате с другими мальчиками и девочками и мог бы читать книги, и рисовать, и выходить гулять. И пусть там злые воспитатели и плохая еда, зато у него мог бы появиться друг или даже несколько. Но на самом деле у него была только комната-студия в школе «Семь лун», Минами Рицу с его тренировками и редкие уроки рисования, которые, словно подачку, разрешил ему сенсей.

С Сеймеем было еще отвратительнее. Соби сразу почувствовал антипатию к этому взрослому холеному парню, который смотрел на него, как на занятный экспонат в музее. А уж думать о том, что он заставил его делать для создания связи, вообще было до тошноты противно. Противно было вспоминать пряный вкус на языке и ритмичные толчки, от которых переворачивался желудок, грозя вывернуться наружу. Противно было от язвительных комментариев жертвы о его неопытности. И после, когда Сеймей кончил, до упора натянув его голову за пушистые ушки на свой член, было ужасно противно от вкуса спермы на языке, так, что бойца все же вырвало на ковер. Хорошо, что они были в комнате Соби, и Сеймей просто ушел, оставив-таки парнишку в покое.

Впрочем, можно сказать, что Соби еще повезло. Вскоре нашелся природный боец Возлюбленного, и он почти перестал обращать внимание на мальчика, вызывая его только для тренировочных боев и редких теперь эпизодов "поддержания связи".

А вот теперь - Рицка. Так похож на брата… Но все-таки черты лица тоньше, волосы почти не вьются, и такие теплые глаза... Соби вспомнил горячие руки, стирающие его шрамы, струящуюся по всему телу силу, восторг слияния в момент образования связи, требовательные губы, ощущение защищенности, заботы, любви... Боец моргнул, удерживая так некстати навернувшиеся на глаза слезы. Он привык к боли, к отвращению, к потребительскому отношению, но понятия не имел, как себя вести, когда к нему проявляли участие, интерес, симпатию... Соби даже вслух пока боялся повторить то, что сказал ему Рицка при создании связи, но мягкий уверенный голос сам всплыл в памяти:

"Ты - мой партнер. Я хочу, чтобы ты стал моим другом!"

Это слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Но вот же это чудо - Рицка - лежит рядом, обнимая, делясь теплом и силой, лаская дыханием и звуком биения своего сердца. Соби закрыл глаза, теснее прижимаясь к юноше. Если это сон, то, пожалуйста, пусть он длится вечно.

***

Рицку разбудило тихое жужжание. Свой телефон он на вибро не ставил, поэтому не сразу понял, что это такое. Звук был настырным и чужим, от него хотелось отмахнуться, как от назойливой мухи. Тем более, что лежать было так тепло и удобно. Уютно. Открыв глаза, парень посмотрел на вжавшегося в него мальчишку. Длинные волосы рассыпались по груди Рицки, расслабленные ушки почти касались шеи. Мальчик вздрогнул от возобновившейся вибрации и дернул ушком, пощекотав кожу жертвы под подбородком. Рицка, стараясь не разбудить Соби, свесил руку и нащупал никак не желающий успокаиваться мобильник. На экране раскрывала крылья бабочка, и светилась надпись: "Рицу-сенсей". Перед глазами вспыхнула картинка исполосованной спины Соби, и Рицка, прилагая неимоверные усилия для того, чтобы сдержать закипающий гнев, осторожно высвободился из объятий бойца и вышел в коридор.

- Минами-сан. С вами говорит Аояги Рицка, жертва Соби, - тихо, но твердо произнес в трубку парень, констатируя факт, не подлежащий ни оспариванию, ни обсуждению. На том конце провода разлилась тишина. Рицка почти видел мужчину, задумчиво переваривающего новые сведения.

- Жду вас обоих у себя к полудню, - коротко приказал Минами и завершил вызов. Развернувшись, Рицка наткнулся на стоящего за его спиной мальчика. Сонный, с растрепанными волосами и припухшими губами он был такой милый, что Рицка только зубами скрипнул. Как мог сенсей ничего не предпринимать, зная, что у кого-то поднималась рука на это прелестное создание?

- Рицу ждет нас к двенадцати часам. Думаю, мы успеем позавтракать и погулять немного. Я бы хотел узнать о тебе побольше: что ты любишь, чем увлекаешься, все-все! - стараясь скрыть свое беспокойство, тепло улыбнулся Рицка бойцу. Соби пристально смотрел на него несколько секунд, пауза затягивалась, а потом мальчик шагнул вперед и прижался к Рицке, пряча лицо у жертвы на груди. Парень обнял мальчика, погладил по голове, осторожно поцеловал в макушку.

- Никто тебя у меня не заберет. Я обещаю.

***

В парке было тепло и солнечно. Соби отказывался, но Рицка уговорил его пойти на аттракционы - ему хотелось посмотреть на своего бойца, когда ему весело, хотелось заглянуть под маску. В результате они покатались на всех видах аттракционов, съели по огромному пучку сахарной ваты и до колик смеялись, когда Рицка упал в фонтан, потянувшись, чтобы вымыть сладкий от лакомства рот. Соби казалось, что это самый счастливый день в его жизни. Он восторженно смотрел на свою жертву и постоянно пытался взять его за руку. Гуляя по аллеям парка и разговаривая о любимых авторах Рицки и про рисунки Соби, они сами не заметили, как зашли в дальнюю, дикую его часть. И там, глядя на такого открытого счастливого бойца, сразу словно помолодевшего и ставшего выглядеть на свои годы, Рицка не удержался, подхватил мальчика на руки и кружил его, пока они оба не упали на нагретую солнцем траву. Замерли, тяжело дыша, связь натянулась, заискрилась, губы соприкоснулись в почти невинном поцелуе, но тут Рицка вспомнил о времени.

- Опаздываем, - нисколько не жалея, рассмеялся он и протянул руку Соби, поднимая его на ноги. - Сможешь перенести нас к Рицу-сенсею?

- Конечно! - Соби сразу стал сосредоточенным и отстраненным, и Рицке захотелось пощекотать мальчика, чтобы вернуть на его лицо улыбку. Вместо этого он несильно, но чувствительно прикусил ушко своего бойца и напомнил:

- Ничего не бойся, ты теперь мой.

Соби серьезно кивнул, и вихрь из листьев закружил их, унося в школу.

***
Перемещение закончилось в большой светлой комнате, залитой ярким солнцем. В воздухе витал едва уловимый запах краски. Широкие двери выходили на балкон, чуть в стороне от него стоял мольберт, накрытый куском ткани. Рицка прошелся по комнате, разглядывая лежащие на столе краски, кисточки, тушечницы, и остановился у скрытого материей рисунка. Вопросительно посмотрел на мальчика, но тот только чуть поджал губы, молча наблюдая за жертвой. Рицка ожидал разрешения посмотреть или, наоборот, запрета, ведь художники часто не любят показывать свои неоконченные работы, но Соби по-прежнему не говорил ни слова, лишь напряженно следил за парнем.

- Ты не хочешь, чтобы я смотрел? – нарушил молчание Рицка.

Соби отвел взгляд и тихо ответил:

- Я принадлежу тебе. И все мое тоже принадлежит тебе. Ты можешь делать, что угодно. - Рицку передернуло. Ну вот, опять! Как будто не было ни прошлой ночи, ни сегодняшнего утра в парке. Досада и отчаяние выплеснулись в раздражении:

- Поэтому ты позволял Сеймею бить и насиловать себя? Почему Рицу не остановил его? - возмущенно спросил Рицка, невольно повышая голос. Вся эта ситуация выбивала его из колеи. Приводила в бешенство. У него в голове не укладывалось, как мог брат так поступать с ребенком, а сенсей закрывать глаза на столь жестокое обращение?!

- Сеймей не насиловал меня, сенсей запретил ему забирать мои ушки до окончания обучения. - Соби говорил так тихо, что некоторые слова приходилось почти читать по губам. Рицка подошел поближе к мальчику. - А шрамы на спине... - боец замолчал, и Рицка нетерпеливо приподнял его голову за подбородок, чтобы заглянуть в глаза.

- Что со шрамами? - поторопил он, чувствуя, что Соби не хочет продолжать.

- Шрамы - это часть моей индивидуальной программы обучения, - пытаясь отвести взгляд, закончил мальчик.

Рицка отпустил бойца и отступил на шаг. Потом схватил его за руку и почти бегом потащил за собой.

***

Кабинет Минами-сенсея находился в старой части здания, в самом конце всегда темного и холодного коридора. Двойные двери с грохотом распахнулись, ударившись о стену. Рицка решительно вошел, не выпуская из своей ладони руку бойца.

Рицу-сенсей сидел за компьютером, свет падал из огромного окна за его спиной, делая его фигуру словно вырезанным из черной бумаги силуэтом. Даже не моргнув от неожиданного и громкого вторжения, он спокойно прикрыл ноутбук и уставился поверх него на вошедших.

- Вы опоздали, - спокойно констатировал он. - А ты, Соби-кун, пропустил утреннюю тренировку. Ты меня разочаровываешь. Я думал, что лучше тебя воспитал.

- Да вы просто чудовище! - леденящим шепотом выдохнул Рицка, дергая бойца за руку и закрывая его собой. - Вам не то что учеников, вам и змей ядовитых нельзя доверить!

- Аояги-кун. - Все так же спокойно перевел на юношу взгляд Рицу. - Как ты вырос, стал еще больше похож на брата. Даже вещи за ним донашиваешь.

- Соби - не вещь! - вскинулся Рицка. - И я больше не позволю вам его обучать. - Последнее слово он особенно выделил голосом. - Соби теперь - мой боец, и никто, кроме меня, его больше и пальцем не тронет.

- Иначе что? - отстранено наблюдая за горящим праведным гневом парнем, спросил Рицу.

- Я вызову этого камикадзе на дуэль и убью, - не колеблясь с ответом и доли секунды, уверенно посмотрел прямо в глаза сенсею Рицка. - Мой потенциал всегда оценивали очень высоко, а про Соби давно известно, что он сильнейший.

- И ты согласен, Соби-кун? – директор склонил голову на бок, голос его был все таким же ровным и невозмутимым, по глазам, спрятанным за стеклами очков, тоже ничего прочесть не представлялось возможным.

- Я выполняю приказы моей жертвы. Вы сами так учили меня, сенсей, - спокойно ответил боец, и в последней его фразе послышалась насмешка, но лицо Соби было настолько непроницаемо, что, возможно, Рицу и Рицке это только показалось.

- Что ж, поздравляю тебя, Соби. Я против вашей пары, но связь уже установлена. Так что, считай свое обучение законченным. - Минами снова открыл ноутбук, погружаясь в прерванные дела и всем своим видом демонстрируя, что никакого интереса стоящие рядом с ним люди для него более не представляют.

Рицка метнул в сенсея еще один пронзающий взгляд и вышел, все так же утягивая за собой, кажется, не совсем понимающего, что произошло, бойца. Он привел Соби в комнату-студию, усадил на диван и тряс за руки до тех пор, пока взгляд мальчика не приобрел осмысленное выражение.

- Все, Соби. Ты мой, а я – твой. Мы свободны, слышишь? – Рицка обхватил ладонями лицо бойца и впился в приоткрывшиеся губы, даря уверенность, силу, надежду. - Спасибо тебе... - прошептал он, отрываясь.

- За что? - удивился Соби.

- За то, что ты есть, - счастливо улыбнулся Рицка. - Я люблю тебя.

Соби смутился, опустил взгляд и уткнулся лбом в плечо своей жертвы. Он повелитель слов, он понимал, что подобное часто говорят, как заклинание. Но сейчас, уютно и доверчиво устроившись в объятиях этого столь стремительно возникшего в его жизни парня, боец твердо знал, что они идут от сердца. Соби вслушивался в его ритм, теснее и теснее прижимаясь к Рицке, пропитываясь его запахом, душой врастая в душу. И не было в этот момент людей счастливее, чем эти двое. Возможно, им еще многое придется преодолеть. Но они были уверены, что справятся. Ведь боец и жертва были готовы бороться за свое счастье. Вместе.

@темы: ФБ2012