Я буду кричать. Но кричать так, чтобы никто не услышал. Чтобы все думали, что ночью люди спят. И я с ними. И плевать, что давно разорван нахрен весь порядок, в клочья изодран внутренний мир. И плевать, что боишься смотреть в свои расширенные зрачки в зеркале. В них страшно смотреть. И страшно что либо увидеть. Но ты смотришь. Потому, что от природы упертый и занудный, сказал, сделаешь, насрал, вымоешь. Все бесит и нервирует. Везде мерещится острие канцелярского ножа. О! Да ты фетишист, однако. . . Хочется безумно сжать в руке то самое лезвие, почувствовать кожей, а потом и ранами его остроту, переменашаную с остатками карандашного грифеля. Рисовать на девственно белом листе красным. Кровью. Смешанной с карандашным грифелем. Нет. Ты давно не рисуешь. Ты забыл как это делается. Поэтому просто слизываешь красные теплые капли, отдающие графитом. . .

Тоска. Отчего она здесь? Чем ее сюда приманило? Душит. Мелко и сипло хихикая, держит за горло и с чисто натуралистическим интересом наблюдает за твоей гибелью.

Что то рушится. Сыплется как бесшумный и неумолимый мерой времени. Никто не слышит звуков этого краха и лишь тебе отдается посмертным хрипом в агонии упадка. . .это рушишься ты сам.

Пустой взгляд скользнул по холодной стенке. Ты хочешь тепла. О каком тепле речь, если ты даже не можешь сам согреть свою ледяную постель. Стоит остыть тебе и изморозью покроется все, что тебя окружало. Даже любимые вещи мстительно обожгут холодком, напоминая, что ты сам докатился до холодной жизни.


Дышать нервно. Почти никак. В хрипящие легкие воздух проталкивается крайне неохотно, словно считает, что тебе уже хватит. Глаза болят. Плачешь на гребаном ходу, не замечая соленых неожиданных льдин, скользящих из глаз. Облизнуть губы. Соль. Ты любишь соль. Но откуда?. . Да, ты плачешь! Ты, черт тебя раздери, пускаешь слезы и совершенно это не контролируешь! Неожиданно, согласись.

Отчаяние - это когда смотришь в зеркало, но вместо коппы золотых голос и блеска глаз видишь мертвеца в негативе. А мертвец дергано и явно неумело улыбается твоим лицом. Тянет криво уголки губ врозь, маскируется. Мертвяков не любят. Ты тоже их не любишь, поэтому закрываешь глаза. Отчаяние. Темная прорубь с опасной водой. Отчаяние. Тихая удавка на шее. Отчаяние. Ты пытаешься найти из него выход, царапая влажные стенки его темных душных коридоров. . .

Но приходит утро. Кричат петухи. Пора вставать. Все то, что душило ночью ушло на теневую сторону Луны. . . †††