ебать о.о

щас чуть почки не лишилась о.о
на учебу в автобусе еду и тут как жахнет камень по открытому окну сзади меня. Чуть левее и попало бы в меня. А так, просто окно практически вдребезги, но стоит. Такая сетка из осколков. О.о пипец.
А еще я чертовски опаздываю! :О

@темы: о хлебе насущном, блокнот

---

СП

Загружаю серию СП. После виски оч хорошо идет.
Рядом ошивается добе - десятилетний уже пятиклассник. И говорит:
- Я хочу Кенни. Давай про Кенни посмотрим!
*фэйспалм*
в семь лет я подсадила его на Наруто...
в восемь на Блич...
в девять на Мерлина...
а в десять, видимо, на южный парк...

@темы: Южный парк, добе, идиотизм кретинизму рознь, блокнот

---

виски с колой

одна польза от пьющих сочинских ублюдских родственников - халявное виски с колой.
...на пьяную голову можно написать фанфик?...

@темы: о хлебе насущном, блокнот

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

ыть бля!

Почему вместо того, чтобы писать 8 часть к Выбору нет, я пишу другую заявку, которая вообще гет?!
придушите

@темы: идиотизм кретинизму рознь, блокнот

---

вашу мать!

Delija, я б тебя задушила, если б могла!!!!!!
Сижу теперь смотрю СП!!!1111!!

@темы: о хлебе насущном, идиотизм кретинизму рознь, блокнот

---

схватка века!

ааааа ебаааааать хD
наблюдала сейчас схватку века! сижу на лавочке у остановки, по периметру шарахаются два чела - девка которая с харей Кришной и мужиг с симками теле2. Подползает значит Кришная харя к пацанчику в наушниках и начинает нежно поебывать мозг медитативным способом. и тут блядь подваливает дядя-симка и начинает втирать свою песнь божью, попутно стреляя сижку.
Пацан сигарету дал, снял наушники, послушал их перекрывающий друг друга скулеж нуждающихся и напялил наушники обратно, махая им на прощание. Те не сдались и попробовали его догнать, но вот черт возьми, парень-то успел перебежать на последние полсекунды зеленого, а они нет! хД
Стоило оказаться мальчику по ту сторону дороги, как он моментально скрылся бегом по аллее)
Граждане нуждающиеся охуели и застыли на месте от такого подлого поступка. Но ненадолго. Отмерли и убийственно медленно развернулись к друг другу и прикинули каждый шансы что-нибудь втереть вредному оппоненту.
Девка толкала свою книжную хуепень, горя праведным желанием отпинать мужика на путь истинный, тот же буквально совал ей в рот свои великолепные симкарты, забивая щель упаковкой от инструкции хД
В итоге победил похуизм - девка послала мужика, тот посоветовал ей повертеться на хую...
Ко мне она тоже, кстате, пристала... но быстро отвяла

@темы: идиотизм кретинизму рознь, блокнот

---

картинге

апд *-*


еще две пары... я же сдохну...

запись создана: 05.06.2012 в 06:55

@темы: Южный парк, арт

---

ТТ_ТТ

01.09.2009 в 21:50

Пишет  Тина Болотная:

Город На Краю Вечности
Название: Город На Краю Вечности
Автор: Дронго
Бета: Pepper Brooks
Пейринг: Стэн/Кайл
Рейтинг: PG
Жанр: общий
Примечание: название позаимствовано у 2х07 эпизода «Южного Парка» (который, в свою очередь, позаимствовал его у одной из серий «Стар Трека»).
От автора: как всегда, спасибо Pepper Brooks, а также отдельное спасибо моей подруге, которая подала мне идею фанфика.
Размещение: с разрешения автора.
Дисклаймер автора: «South Park» © Matt & Trey.
Саммари: В Южном Парке ничто не меняется.

Look at us now:
Are you happy with the way that things
Are going around here?

«Your Forever» © Deepfield

В Южном Парке вечная зима. Снег тает не больше, чем на месяц: неделя весны, две недели лета и ещё неделя осени. Лето изо всех сил старается отнять у зимы хоть немного, потому что смена времён года – это закон природы, однако вечные снега по-прежнему окутывают городок мягкой белой ватой. «Такой климат», - скажет кто-нибудь и пожмёт плечами. Но жители Южного Парка знают, что дело не в этом. Дело в том, что в Южном Парке ничто не меняется.

- Иногда мне кажется, что время остановилось, - признаётся Стэн.

- Время никогда не останавливается, - говорит Кайл. И он, как всегда, прав.

Время не может остановиться, потому что оно направлено в вечность. Не останавливается оно и в Южном Парке. Жизнь в городке идёт своим чередом, часы исправно тикают, а день, как и положено, сменяется ночью. В Южном Парке никогда не бывает спокойно, здесь постоянно что-нибудь случается, всегда происходит что-то необычное, однако ничто не меняется по-настоящему. А если что-то и меняется, в конечном итоге всё возвращается на круги своя.

- У моих родителей не получается разойтись, - решается сказать Стэн. – Они пытались. Несколько раз. Было время, они жили раздельно, а мама даже смогла завязать отношения с кем-то, кроме папы. Я не хочу, чтобы они разводились, но ведь это неправильно: они абсолютно неестественным образом снова оказываются вместе.

- Айк никак не научится разговаривать, - продолжает его мысль Кайл. – Он запоминает новые слова, даже складывает их в нормальные предложения, но на следующий день оказывается там же, где был вчера: не может связать и двух слов, и ему приходится всему учиться заново.

Они шагают, взявшись за руки и загребая ногами снег. Ни куртка Стэна, ни пальтишко Кайла не спасают их от порывов ледяного ветра. Они оба отмечают про себя, что уже который день снег всё падает и падает, не останавливаясь ни на минуту. Лёд на пруду толстый и не трескается, когда они осторожно ступают на него.

Снегопад никак не прекращается.


Проходят недели, месяцы и годы, а они не взрослеют. На вид ни одному из них не дашь больше девяти, хотя на самом деле им идёт двадцать второй год. Они видели такое, что ни одному ребёнку не приснится и в кошмарном сне; они пережили больше, чем любой взрослый в Южном Парке; они гораздо умнее своих непутёвых родителей и совсем не чувствуют себя детьми. Но растёт только их жизненный опыт, а тела остаются маленькими и хрупкими. Для них педаль газа в автомобиле находится слишком низко, а баскетбольная корзина на стене спортзала – слишком высоко. Зловредные шестиклассники так и остаются шестиклассниками, а Шелли всё так же носит скобки на зубах.

Они постоянно наступают на одни и те же грабли. Картман попадал в будущее и прошлое, сидел в тюрьме, несколько раз чуть не умер, и, тем не менее, он с маниакальным упорством продолжает претворять свои сумасшедшие планы в жизнь. Лиэн нещадно балует сына, позволяя ему абсолютно всё и понимая, что сама же его и портит. Рэнди ведёт себя как ребёнок, снова и снова попадая в неприятности из-за собственного легкомыслия. Кайл прекрасно знает, что Картман – лжец, манипулятор и безнравственный ублюдок, но бывает, Кайл снова верит ему, в очередной раз попадаясь на крючок.

- Кенни начал курить, - качает головой Стэн. – Как будто не знает, что это его убьёт.

- А может, он хочет умереть, - с отсутствующим видом говорит Кайл. – Может, он надеется, что в этот раз не вернётся.

Глаза у Кайла остекленевшие, голос – чужой. Стэн смотрит на него удивлённо и обеспокоено и молчит, потому что, возможно, Кайл снова оказался прав.

Никто из них не учится на своих ошибках.


Семьи в Южном Парке несчастливы, даже если со стороны кажется, что всё благополучно. Рэнди и Шэрон Марш по-прежнему женаты и мечтают развестись. Шелли не может разобраться со своими проблемами и отыгрывается на младшем брате. Джеральда Брофловски волнуют только деньги, а его жену-истеричку – никому не нужные общественные начинания. Мать Кенни не устаёт устраивать скандалы своему нищему мужу-алкоголику. Стотчи наказывают Баттерса просто потому, что, по их мнению, имеют на это родительское право. Твики спаивают своего сына кофе, ничуть не заботясь о состоянии его здоровья. Дети-готы всеми забыты и предоставлены сами себе. Шейла Брофловски – стерва даже по отношению к собственным детям, а Лиэн Картман остаётся грязной шлюхой.

Возможно, в Южном Парке нет счастливых семей, потому что нет нормальных отношений. Лиэн без колебаний прыгает в койку к первому встречному, но отца своему сыну найти не в состоянии. Гаррисон ходит по кругу, время от времени меняя пол и снова выбирая нетрадиционную сексуальную ориентацию. Рэнди и Джеральд сами не знают, есть между ними что-то или нет. Кенни отчаянно не хватает любви, поэтому вокруг он видит только секс. Баттерс готов привязаться ко всякому, кто проявит к нему хоть немного внимания. Картман даже себе не признаётся в нездоровой, безудержной тяге к Кайлу. Кайл не может и не хочет бороться со своими чувствами к лучшему другу. Венди встречается с другими мальчиками в перерывах между свиданиями со Стэном. Стэн сходится с Венди лишь затем, чтобы через месяц разойтись.

- Отношения в нашем городке тоже не меняются, - с грустью и горечью говорит Стэн.

Кайл смотрит на флуоресцентные лампы на школьном потолке, которые никогда не выключаются. Их белый неживой свет слепит ему глаза, и те начинают слезиться.

- Разве только это заставляет тебя возвращаться к Венди? – с замиранием сердца спрашивает Кайл на свой страх и риск.

Чуть погодя Стэн кивает, и сердце Кайла снова начинает биться. В Южном Парке зима, и в пустом школьном коридоре холодно. Тепло человеческого тела греет куда лучше радиаторов, поэтому Стэн и Кайл сидят на полу близко-близко друг к другу и молчат: когда дружишь так долго, слова становятся не нужны.

Лампы на потолке так и не выключаются.


Они стремятся познакомиться с каждым новым жителем Южного Парка в надежде, что тот вызовет хоть какие-то изменения в городе. Но все надежды рушатся прахом: приезжие быстро покидают Южный Парк, потому что город словно специально посылает беды на их новоприобретённые дома. А если кто-то задержится чуть дольше, чем это обычно бывает, то застревает здесь на всю оставшуюся жизнь, как Тимми или приехавший из Британии Пип. Завести дружбу с новенькими не получается: либо они слишком нормальные для их сумасшедшего городка, либо, наоборот, чересчур эксцентричны даже по меркам Южного Парка. А если они и становятся приятелями, эти отношения не длятся долго: новички уезжают, или ссорятся с ними, или просто перестают общаться. Так случилось с Грегори и Кротом, с пятерняшками из Румынии, с семейством мормонов, с Джефферсонами. Новая дружба тут же разваливается, а старую дружбу с одноклассниками поддерживать всё труднее. Полагаться они могут только друг на друга.

Практически каждый из них хоть раз да пытался выбраться из города, но все их попытки обречены на провал. Всякий раз, как кто-нибудь из постоянных жителей покидает Южный Парк, случается нечто такое, что заставляет его вернуться обратно. Не возвращаются в город лишь мёртвые, как не вернулись Шеф и мисс Стивенсон, и теперь жители боятся по своей воле покидать Южный Парк.

Им становится страшно, потому что иногда кажется, что смерть – единственный способ выбраться из этого города. В доказательство они вспоминают чету Тенорманов, мисс Заглотник и мисс Крабтри, и «теория смерти» была бы верна, если б Кенни не опровергал её с каждым своим возвращением.

Кенни никогда не умирает насовсем.


Они отчаянно ждут изменений, но в Южном Парке всё остаётся по-старому: ни одна из диет Картмана не даёт результатов, Крэйг готов послать подальше всех и каждого, а Стэн и Кайл – по-прежнему лучшие друзья.

- У тебя нет этого странного чувства внутри? – тихо спрашивает Кайл. – Словно в животе порхают бабочки?

Чувство Стэна больше похоже на искрящееся шампанское: оно шипучее, сладкое и пьянящее. Но Стэн догадывается, что и его шампанское, и бабочки Кайла сделаны из одного и того же щемяще-ласкового чувства, поэтому он смотрит на свои ботинки и кивает.

- Но ведь в Южном Парке ничто не меняется, - говорит Кайл с отчаянием и безумной надеждой на обратное. – Значит, это чувство было с нами всегда? И мы просто его не замечали?

Стэн давно задаёт себе те же вопросы. Он переводит взгляд на ботинки Кайла и бормочет, что не знает. В пустой классной комнате повисает тишина. Стэн смотрит в потолок: здесь лампы никогда не зажигают, а радиаторы никогда не выключают, поэтому тут жарко и гораздо темнее, чем на улице.

На Южный Парк опускаются сумерки. Стэн и Кайл сидят на парте в пустой классной комнате, за окнами которой пушистыми хлопьями валит снег. То, что они всё ещё молчат и избегают смотреть в глаза, подтверждает их догадки насчёт себя и друг друга. Но они ничего не говорят, потому что не знают, как на это реагировать, да и реагировать ли вообще.

Когда цвет сумерек за окнами становится одного оттенка с темнотой комнаты, они, не сговариваясь, одновременно спрыгивают на пол, и Кайл позволяет Стэну взять себя за руку.

Лампы на потолке так и не зажигаются.


В школе их учили, что время – это своего рода координатная ось. Стэн представляет себе время вечно летящей стрелой, а Кайл – бесконечной спиралью, где каждый новый виток – это следующий день, или месяц, или год, или даже целая эпоха. Но для Южного Парка время – замкнутая линия, петля, которая с каждым днём всё туже затягивается на шее каждого из его жителей. Они бы с радостью умерли, если б были уверены, что смерть – действительно выход из положения. Вот только Кенни возвращается раз за разом, и по глазам его видно, что он предпочёл бы остаться в Аду. Они уже не боятся смерти, но жизнь слишком хороша, чтобы расстаться с ней и друг с другом (ведь там, за гранью жизни, они могут и не встретиться, хотя искать друг друга, конечно, будут вечно).

- Кое-что в Южном Парке всё же меняется, - говорит Кайл, утешая то ли себя, то ли Стэна. – Ведь мы перешли в четвёртый класс. Значит, можно что-то сделать?

Надежда в его голосе звучит так ясно, что Стэн сам начинает в это верить. Свечи в церкви всегда горят и не гаснут, даже никогда не плавятся.

- Помнишь, незадолго до этого Картман основал новую религию? - продолжает Кайл. – Может, поэтому нам удалось перейти в четвёртый класс?

Стэн молчит. Может, и поэтому, а может, потому, что Бог решил немного порадовать их всех в преддверии третьего тысячелетия. Трудно не верить в Бога, когда в твоём городе живёт его сын, но, видимо, в Южном Парке Иисус присутствует только для того, чтобы вести своё ток-шоу.

Свечи в церкви никогда не гаснут.


Вот уже девятый год они учатся в четвёртом классе. Они пытаются, каждый божий день пытаются хоть что-то изменить. Они уже не боятся уехать из города и навлечь на себя смерть, да только смерть за ними не приходит. Это несправедливо: почему одни легко могут вырваться из Южного Парка, пусть даже ценой собственной жизни, а другим остаётся непрерывно идти по замкнутому кругу? Со стороны кажется, что в их распоряжении - целая вечность, но что, если ты в этой вечности один? Кому нужна вечность, если её не с кем разделить?

Стэн снова и снова возвращается к Венди, не зная, зависят ли от них самих эти отношения. Иногда Стэн жалеет её даже больше, чем себя, потому что он, по крайней мере, знает, с кем хочет делить свою вечность. Кайл всегда утешает его после расставаний с Венди: из раза в раз он тихо твердит одни и те же слова, в то время как ему хочется кричать Стэну совсем другое и шептать ему на ухо третье.

Они не столько Супер Лучшие Друзья, сколько Лучшие Друзья Навсегда, потому что в их случае это не просто красивые слова. Они никогда не станут чем-то большим, ведь в Южном Парке ничто не меняется. Им остаётся лишь наблюдать со стороны за той жизнью, которая могла бы у них быть за пределами этого города на краю вечности. У них никогда не будет тайных свиданий, французских поцелуев и жарких ночей. Ничто никогда не изменится, они никогда не вырастут, они никогда не будут вместе по-настоящему, а их сцепленные руки – единственное настоящее, что они когда-либо испытают в своей жизни.

- Я знаю, мы – Лучшие Друзья Навсегда, - чуть запинаясь, говорит Кайл. – Но вечность – это слишком долго даже для Супер Лучших Друзей.

В Южном Парке в кои-то веки выглядывает бледное зимнее солнце, превращая порхающие в воздухе снежинки в сверкающие звёздочки, которые почему-то напоминают Стэну пузырьки в бокале шампанского. Они сидят лицом к лицу на льду пруда, припорошенном искрящимся снегом. Они так близко, что их скрещенные по-турецки ноги касаются друг друга коленками. Стэну тепло и уютно - ему не бывает холодно, когда рядом Кайл.

- Разве вечность – не слишком долго для нас, Стэн? – чуть хмурясь, спрашивает Кайл.

Он пытливо заглядывает Стэну в лицо. Глаза его отчего-то влажно блестят, выбивающиеся из-под ушанки кудряшки медью отливают на солнце. Стэн чувствует, что Кайл чего-то боится. Глупый. Стэн берёт его за локти, аккуратно придвигает к себе, и они мягко соприкасаются лбами.

- По-моему, - говорит Стэн и смотрит прямо ему в глаза, - по-моему, вечности нам будет мало.

Даже если они так и не перейдут в пятый класс, никто не сможет запретить им любить. В конце концов, это ноющее горько-сладкое чувство в груди, которое принято называть любовью, такое же вечное и постоянное, как сам Южный Парк.

@темы: Южный парк

---

Выбора нет. 5-7

Название: Выбора нет
Автор: АкИоКо_МиЦуКи
Бета: Ежица
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Денис/Кирилл
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Юмор
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: миди
Описание:
Чего только не сделаешь ради возможности качественно поиграть в новейшую игрушку...А друзья такие долбанутые, а люди такие странные...
Посвящение:
Автору заявки)
Публикация на других ресурсах:
Нельзя
Примечания автора:
Решила побороться с неписцом.
Работа написана по заявке:
Тяжело подружится с парнем, особенно когда узнаешь, что он гей, а ведь выбора все равно нет.


1 - 4 части.

5.

Денис спокойно вышел из закутка под лестницей, оставив Кирилла материться вполголоса и снова пинать стены.
Вряд ли в колледже вообще остались нетронутые им стены.
Надувшись на отбитые пальцы ног, Кир набрал Влада. У того было занято. Опять этот урод с кем-то треплется!
Очкарик злобно захлопнул телефон и пошарил по карманам в поисках сигарет. Их не оказалось - значит, они опять у Влада.
Теперь придется либо стрелять у других, либо каким-то образом найти челкастого идиота и успеть покурить за оставшиеся семь минут перерыва.

С первого курса у них был привычка – делить пачку сигарет на двоих. Да и вообще, если бы не Влад, Кирилл наверняка даже не прикоснулся бы к этой дряни.
По школе за ним таких привычек не наблюдалось. Как, впрочем, и других. До самого выпуска в девятом классе, он слыл образцовым троечником и тихим покладистым мальчиком. Предпочитал не выделяться и сам никого не выделял. Разве что…

Кирилл зажмурился, нарочно приложился затылком о стену, побольнее.

Он выделял только его.

- Хватит сопли распускать, четыре года прошло! – прикрикнул сам на себя парень, съезжая по стене вниз.
Комом в горле подступили воспоминания.
***
Влад же в это время нигде не скрывался. Курил на их с Кириллом обычном месте – за углом строительного отделения, недалеко от мусорных баков.
В самом начале второго семестра, когда ошалевшие после каникул студенты пытались влиться в учебный ритм, администрация колледжа преподнесла всем просто дерьмовый сюрприз – закрыли курилку. Взяли - и запретили появляться на ее территории.
А курилка была хороша – квадратная площадка, с навесами, урнами и лавочками по периметру. Кури - не хочу, что называется.
Причем запретили не только ее, но и вообще курение на территории колледжа. И за территорией колледжа. Вообще запретили выходить за территорию, в учебное время. И даже пообещали наказывать провинившихся и замеченных. Объявлял это, естественно, Валерий Рубенович, он же Рубен в студнароде, перекрикивая свои басом возмущенное бубнение курящих и им сочувствующих.
Но кто сказал, что будет легко?
Студенты не отчаялись после этого объявления и сразу же, как прозвучал звонок на перерыв, ломанулись, поделившись на два лагеря, кто к проходной – на улицу, кто к родной курилке.
На курилке половину студентов уже ждали. Рубен собственно персоной.
Отгребли в тот день все.

Влад и Кирилл, первые два года и весь первый семестр третьего курса обитающие на перерывах в курилке, были просто убиты таким поворотом и, несколько раз нарвавшись на предупреждения Рубена, срочно начали поиски места, где можно было бы спокойно и без лишних жертв выйти и покурить.
И нашли. В один из дней практики в студкафе.
Теперь это место было их любимым и почти безопасным, потому что иногда преподаватели все же заходили туда. Но очень редко, что радовало парней безумно.

Эмо привалился к стене и, закрыв глаза, широко зевнул. Вчерашний поход в клуб сожрал большой кусок ночного сна. Одно хорошо – Влад не напился и не наделал глупостей, как это обычно бывало. Он всегда был импульсивным и делал ошибки, даже до конца не додумав, что собирается сделать.
Самую большую он сделал еще на первом курсе. Он только-только поступил и успел познакомиться только с казавшимся ему самым странным однопоточником Кириллом.
Тогда они первый раз решили оторваться по-взрослому. А как же, студенты, взрослая жизнь и так далее.
В ночном клубе «Мали» фейс-контроль три года назад еще позволял проходить лицам от шестнадцати, поэтому парни беспрепятственно прошли и решили надраться в стельку. Влад точно решил, а Кир колебался.
И вот – наступил счастливый момент полного пьяного неадеквата, и Влада понесло на подвиги. Позже выяснилось, что алкоголь как-то особенно влиял на эмо, который разом забывал все свои пидарские замашки и хоте тупо по-мужски со всеми пообщаться. В общем, тогда Влад умудрился нахамить кому-то очень и очень серьезному. Кирилл, как самый трезвый из них двоих, попытался извиниться и увести пьянчугу.
Но… не успел.
Эмо избили три шестерки того парня, досталось и Кириллу, который пытался помешать. И, если очкарик отделался малой кровью, то Владу сломали руку и отбили ребра носками туфель. Он сильно приложился головой об асфальт и потерял сознание.
Когда, наконец, приехала вызванная подвывающим от ужаса Кириллом скорая, эмо выглядел ничуть не лучше трупа.

Влад вздохнул. После этого его очкарик и начал курить. Влад даже пытался его заставить бросить, но впустую - привычка, привитая стрессовой ситуацией, не желала отставать.
Поправив сумку, эмо достал из кармана потрепанную жизнью нокию, защелкал в поисках номера Славы. Нашел и фыркнул.
- Слаааавик, конечно…
Нажал кнопку вызова, прижал телефон к уху плечом, прикуривая.
На том конце гудки резко оборвались.
- Да?
- Это Влад.
- Приве… ай, блядь! Сука, вон пошел! – эмо услышал в трубке грохот падения и чьи-то совсем не человеческие вопли.
- Ты чего там, придурок?
- Сам придурок! Я... упал. На Барсика.
Эмо заржал - так вот, кто там вопил потусторонним голосом.
- Не смейся! Этот кошак теперь отомстит мне ночью!
- О да, обязательно. Береги свои яйца, идиот, он будет за ними охотиться!
По ту сторону трубки хлопнула дверь и звякнула задвижка. Влад скривился.
- Только не говори, что ты сейчас в туалет зашел, чтобы поссать, разговаривая со мной. Я сверну тебе шею, понял?
- Я от кота прячусь.
- Ты - больной.
- Сам ты… ты его глаза сейчас не видел – чистая жажда убийства. А я в доме одиииин, совсеееем одииин. Жить как-то хочется.
- Ладно, сядь на унитазик и слушай меня внимательно. Постарайся все запомнить.
Влад представил, как Славик послушно прильнул пятой точкой к крышке унитаза и усмехнулся – этим пацаном очень легко манипулировать.
- Помнишь, я начал говорить про Витьку Шипилова, но когда зашел Кирилл, заткнулся и тебя заткнул?
- Угу…
- Не смей заговаривать о нем при Кирилле, слышишь, никогда. Не подавай виду, что я тебе что-то рассказал, ему это не понравится.
- Да понял я, понял! Кто он?
- Витя - школьный друг Кирилла. Насколько я знаю, он был его единственным другом там.
- Был? Они поссорились?
- Его сбила машина. Насмерть. На глазах у Кирилла.
Влад замолчал, сглатывая. Слава тоже молчал, потерянно дыша в трубку.

Эмо сам мало, что знал из этой истории. Кирилл рассказал ее ему только на втором курсе, когда они пришли на кладбище. Тогда Влад недоумевал, зачем очкарику понадобилось тащить его туда. Его родители были живы, пусть и жили раздельно, бабушки-дедушки на удивление здоровы.
Но на памятнике эмо увидел черно-белую фотографию парня лет шестнадцати.
Сам Кирилл на корточках сгорбился у могилы, выкладывая несколько купленных белых лилий и поправляя венки. И без эмоций, даже не оборачиваясь, глухо обронил:
- Знакомься, Влад – мой лучший друг Витя Шипилов. Витек, а это тоже мой лучший друг, Влад. Он эмо и ненормальный немного, но его я успел спасти. Правда, я молодец?
В тот момент Влад ощутил, как липкий холод ознобом заполняет его тело и не смог себя остановить, хватая за плечо Кирилла и дергая его к себе. Очкарик нелепо взмахнул руками, разбрасывая цветы, и с удивленным возгласом упал Владу на носки кед, треснувшись затылком об худую голень.
Кирилл мотнул головой, словно прогоняя оттуда могильный холод, который заставлял нервничать эмо, и с удивлением уставился на друга.
- Ты чего?
Влад сцепил зубы, подрывая Кира за шиворот и утаскивая за стол на лавочку, заставил отвернуться от могилы, на которую тот все время пытался обернуться.
- Успел спасти меня, значит? А его - что? Не успел?
Кир с каким-то отчаянным вызовом уставился на него.
- Да! Его спасти не успел… он умер практически сразу…
Очкарик зажмурился, кусая губы и впиваясь пальцами в железный край стола.
- Это в конце восьмого класса было… после школы мы гуляли по окраинной улице, там почти никто не ходил и мало кто ездил когда. Мы смеялись, я не помню, что мы тогда обсуждали, но он зачем-то побежал вперед меня, хотел, кажется, проверить окно одного дома заброшенного…
Пока Кирилл собирался с духом, что бы продолжить, Влад с совершенно круглыми глазами рассматривал его.
Кирилл когда-то потерял дорогого человека? Единственного - близкого ему, если не считать семьи?
- Он метров на шестьдесят отбежал точно. А потом появилась машина, она сзади меня ехала. От меня проехала буквально в полуметре, а потом вильнула как-то странно и… капотом зацепила Витьку…
Казалось, Кирилл давился сухими рыданиями, сжимавшими тугими спазмами его горло. Не зная, что сказать, Влад обнял уткнувшегося лбом в стол друга. Прижал к себе, пытаясь согреть своим телом продрогшего на кладбищенском ветру Кирилла.
Справившись с собой, Кир продолжил:
- …он отлетел метров на десять, если не больше. Такой глухой удар, и он валяется, как кукла, на камнях. И кровь, море крови. Ему висок рассекло…и по камням вообще прочесало. А те ублюдки увидели, что с ним и съебались тут же, будто их и не было. Я бегом к нему, у меня паника, не знаю, как подступиться, везде кровь, а он не шевелится и почти не дышит. Мой телефон разряжен, его отлетел и разбился, вокруг никого. Я там два гребанных часа проторчал, пытался словить попутку!
Кирилл вскинул голову и тяжело и как-то устало посмотрел в глаза Владу.
- А когда поймал, было поздно. Мужик подкинул нас в больницу. А там констатировали – остановка сердца, пациент мертв… не успел, понимаешь? Не успел.
Потом как-то слабо улыбнувшись, он посмотрел на эмо.
- Зато тебя в клубе спас. Я больше не сделаю таких ошибок…
Влад не стал ничего говорить, просто обнял и прижал дрожащего Кирилла к себе, неслышно шепча на ухо «Спасибо».

В трубке шумно вдохнул Слава, заставив оторваться эмо от воспоминаний.
- То есть, как… прямо на глазах сбили?.. Но когда это было? Я ничего об этом не знаю!
Влад коротко ему все пересказал, добавив:
- Об этом знают лишь немногие. Его родители, учителя, родители Вити и психолог.
- Психолог?
- Да, Красковы не любят выносить свои проблемы на показ, это я уже понял. Но Кирилл около года к нему ходил. Лечился от затяжной депрессии. Вроде как вылечился.
- Я… понял. Спасибо, что рассказал. Но тогда причем Денис? Помнишь, когда мы на кухне разговаривали…
- Я помню. Они похожи с Денисом. Очень сильно. Я видел старые фото Вити. Одно лицо практически. Удивительно, что Кирилл этого еще не разглядел - видимо, сработало замещение в психике. Но даже если он не заметил такого сильного сходства, это не отменяет того, факта, что рядом с ним Кирилл себя не контролирует и психует больше, чем обычно. Гораздо больше. Он может сорваться и попасть в больницу.
Слава несколько минут молчал, переваривая информацию, а потом взорвался.
- Ну и чем ты думал, идиот, когда предлагал ему это идиотсткое пари?! Раз знаешь это все, почему так сделал?!
Влад честно ответил.
- Я сглупил. Надеялся, что он с ним подружится и перестанет вертеться в таком своем крохотном мирке. Ты пойми, он замкнут на себя и нескольких людей! Практически ни с кем не общается и вообще людей не замечает. А он даже не хочет сам себе помочь… вот я и подтолкнул его к Денису, как к одному из самых общительных наших знакомых…Но он только бесится и курит до посинения после разговоров с Денисом. Что же будет дальше?..
- Заставь его отказаться от пари!
- Он упрямый, как осел, не знал что ли? Тем более, он уже настроился на победу.
Слава коротко зарычал в трубку.
- Я придушу тебя, гад.
Влад грустно усмехнулся в трубку.
- Думаю, он сделает это раньше. Ладно, отбой, у меня перерыв закончился, потом позвоню, может быть.
И отключился. Задрал голову и уставился в небо, которое, вполне чистое с утра, заволокло тучами.
Он вздохнул. Почему стоило только вспомнить о том дне на кладбище, как тут же портилась погода?
Мистика, однозначно.

6.

Когда Кирилл зашел в кабинет английского языка, эмо уже сидел там, за их именной партой. В буквальном смысле именной. На далеком уже первом курсе парни, отчаянно скучавшие на паре, взяли и подписали парту - «Эмарь и Очконафд».
Подписали, поржали и отгребли от препода, который пришел на звук их конского ржания. Парту их заставили оттирать, но это оказалось безуспешным, ведь ребята отлично постарались, практически намертво вырезав надпись канцелярским ножом и сверху старательно намалевав маркером.
Кирилл хмыкнул, вспоминая старую проделку. Какими же придурками они тогда были. Хотя, почему были?..
Эмо, заметив подсаживающегося друга, стянул с макушки громадные наушники психоделической расцветки и осклабился.
- Ты где был, уёжище?
Очкарик поправил очки на переносице и вцепился взглядом в наштукатуренное лицо челкастого.
- А ты где? Хрена трубку не брал, а?
Ответить помешал звонок с перерыва. В кабинет вкатился милый колобок-преподаватель по имени Светлана Анатольевна. Надо сказать, им очень повезло с ней – другой половине группы достался куратор, который вел разговоры о Доме 2 и кошечках. И даже блевал он, кажется, радугой.
Англичанка поздоровалась со всеми и быстро нацарапала тему устного ответа на доске.
- Десять минут на подготовку топика.
И тут же уткнулась в свой новенький, подаренный мужем на Новый год ноутбук. После этого о ней можно было забыть. Что студенты с радостью и сделали.
- Кирюююх!
Кир автоматически развернулся влево – его звал Артур Пагасян. Мировой пацан. Девчонки его обожали за добрый характер и юмор, парни любили за честность и безбашенность. А еще он умел отлично использовать свои связи, и для него не было ничего невозможного.
Артур широко улыбнулся с другого ряда, почти улегшись на сидящую рядом девушку.
Она взбрыкнула и хорошенько отвесила ему по морде. Артур в ответ лишь чмокнул ее в щеку и кивком подозвал Кирилла.
- Ты просил, - Пагасян протянул ему небольшой пакетик, завернутый в бумагу.
-Спасибо, - Кирилл улыбнулся и незаметно вложил в его ладонь несколько купюр.
Когда он вернулся к парте, Влад с подозрением смотрел на его карман, где как раз лежал тот пакетик.
- Что это там у тебя?
- Не важно.
- Важно.
Кир только отмахнулся и ударил эмо по руке, когда тот протянул свои любопытные и загребущие лапки к его карману.
Повалов надулся и не разговаривал с ним до конца пары.
***
Кир и Влад курили у окна мужского туалета. В раскрытом окне сильно шумел дождь.
Очкарик тоскливо смотрел на пузырящиеся во дворе лужи, пока эмо с кем-то трепался по телефону.
Пары закончились, и вот-вот, по идее, должен был позвонить Кравцов. Вот только зачем?
Кир заскользил взглядом по кабинкам, потолку и снова уставился в окно, зацепившись взглядом за огромный фиолетовый квадратный зонт, под которым некто рьяно жестикулировал свободной рукой, видимо что-то доказывая стоящему рядом преподу. Зонт, некто и препод находились совсем близко – сквозь раскрытое окно до Кирилла даже доносились отдельные слова.
Порыв ветра чуть не вырвал зонт у человека из рук, и Кирилл покрылся мурашками – это был Денис. От неожиданности он с силой хлопнул по раме, плотно закрыв окно.
Осторожно скосив взгляд на эмо, все еще болтающего по телефону и не обращающего на него внимания, Кирилл пристально уставился на старшекурсника.
И все-таки Денис был настоящим неформалом. Не таким, что носят фирменные шмотки от неформальных магазинов и кривляются не хуже клоунов, а прирожденным, идеальным.
Черты лица, мимика, поведение и скрытая, внушающая некие опасения, но вызывающая доверие сила.
Бывает так, что человек рождается вот таким – скрытым бунтарем. Человек становится сам для себя смыслом, идеей и двигателем в жизни. Переиначить его сложнее, чем сдвинуть с орбиты Землю.
Это видно в любом случае, даже если такой человек будет в самом банальном цивильном виде. Его узнают, поймут и примут такие же, но уже раскрытые неформалы. Никакое взросление уже не поможет.
И Денис был таким. Он не носил кричащих шмоток, не красился, его можно было бы спокойно отнести к цивилам, если бы не немного сумасшедший блеск в глазах, раскрывающий самую его суть.
Кир вздохнул. Он теперь тоже мог отличать фейков на раз.
Влад лично постарался, когда еще с первого курса при любом удобном случае таскал его на нефорские сходки.
Кирилла тошнило и колбасило, но против Влада не попрешь. Это упертое чудовище перло на пролом, таская его за собой везде, как на веревочке.
Но зато теперь он знал практически все места для сходок в Краснодаре. Если бы об этом узнал Слава, то сдох бы от зависти.
Кирилл увидел, как Денис попрощался с преподавателем и сразу же полез в карман, доставая оттуда телефон. Очкарик, улыбаясь неизвестно чему, тут же достал свой. И тот зазвонил.
- Да?
- Мышка?
- Кирилл. Это не так сложно запомнить.
- Мне мышка больше нравится.
- Ну и придурок, - Кир прислонился к подоконнику, нагло наблюдая за своим собеседником, который не мог сделать этого в ответ. . Денис тем временем снова прикрыл затылок зонтом и повернулся лицом к школе, бесцельно бродя взглядом по этажам.
- Сам такой. Ты где?
- На первом этаже… а что?
- Выходи во двор, поговорим.
Кирилл скептично хмыкнул.
- Ты че еще не весь вымок? Вон уже с зонта за шиворот залило.
Из окна он увидел, как Денис отнял от уха телефон и удивленно на него вытаращился, а потом снова прижал к уху с ухмылкой.
- Ты меня видишь?
- Ты крайне догадлив, - зло улыбнулся Кирилл и стукнул по стеклу, привлекая внимание старшеклассника.
Тот подошел ближе и, продолжая говорить по телефону, прямо через немытое стекло уставился на Кирилла. Влад на все это действо смотрел с мягко говоря офигевшим видом.
- Так что ты хочешь, чтобы мы с тобой сделали? – Денис очень постарался, чтобы его слова звучали максимально двусмысленно. Хотя Кириллу показалось, что из-за интонации парня они звучали ооочень однозначно. Мысленно он покраснел от пяток до корней волос, а вслух он сказал:
- Пить хочу, - старательно изображая будничный тон и через грязное стекло серьезно глядя в глаза Денису, проговорил Кирилл.
- Ты? Пить? Водички? Кефирчику? Тебе же нельзя ничего покрепче - мыши пьянеют от одного только запаха алкоголя.
Влад, все это время почти незаметно гревший уши о кирилловский телефон – благо громкий динамик позволял - тихонько хмыкнул и уставился на уязвленного Кирилла, который нахмурился и подобрался на месте.
- Пиздишь. Давай проверим?
Теперь хмыкнул Кравцов и хитро прищурился на очкарика.
- Ну, давай. Выходи, я буду у парадного, - он нажал на кнопку сброса и, подмигнув Кириллу, пошел в сторону главного входа.
Кир решительно захлопнул телефон и отлепился от подоконника, стараясь незаметно помассировать затекшую задницу.
- Влад, отойди, - грозно сказал он загородившему дорогу другу.
- Ты куда, блин, собрался? Тебя на слабо, как девственницу, взяли!
Кирилл закатил глаза, пытаясь обойти эмо. Тот поймал его за плечи и хорошенько стряхнул, заглядывая в глаза.
- Серьезно собрался идти к нему?
- Да. Выпить на халяву, я люблю, ты же знаешь.
- Долбанууутый…а кто мне орал, что он у нас нежно-синий?
Очкарик состроил непонимающие глазки и мигом просочился мимо эмо по стене в фойе. Оттуда - сразу на парадный, под холодные капли дождя.
***
Когда Денис подошел ко входу, там, на ступеньках, уже стоял взъерошенный практически насквозь мокрый Красков. Рыжие волосы намокли и тяжелыми полукольцами легли на лоб, цепляя очки. Парень шумно фыркал, отплевываясь от капель дождя и бестолково вертя головой в разные стороны, пытался что-то рассмотреть. Но в мокрых очках это было очень трудно.
Денису хотелось его напугать, но он чудить не стал, просто подошел довольно близко и укрыл их двоих зонтом.
- А вот и ты… - Кирилл снял очки и растерянно улыбнулся, неуклюже протирая очки. – А я тут… эээ… намок.
Старшекурсник только проморгался и что-то просипел с неожиданности – надо же, ему ТАК улыбнулись. Без очков и так худой и хрупкий мышка выглядел очень уж беззащитно.
- Ну, идем бухать? – Кирилл с облегчением водрузил чистые очки на нос и, снова включив режим неприступного зануды, вопросительно посмотрел на Дениса.
Удивление сползло с Дениса как плохая краска для волос, да этот говнюк просто хотел нажраться!
Он критично посмотрел на мокрого, как курица, очкарика и печально вздохнул.
- Кто платит?
- Ты, - Кир посмотрел на него так, словно Денис сморозил чудовищную глупость.
Кравцов так себя и почувствовал.
- Да ты охренел, мышка.
- Ничего не знаю, - ухмыльнулся ему Кирилл, спускаясь со ступенек и стараясь находиться под зонтом, - тебе же несложно? Я слышал, ты работаешь.
- А я слышал, что ты хороший мальчик.
- Тебя жестоко наебали.
Денис фыркнул.
- Я так и понял.
У проходной оба закопошились в сумках, доставая карты-пропуска и роняя зонтик. Охранники из будки милостиво открыли им турникет сами, сквозь окошко пожав Денису руку и проигнорировав очкарика.
Тот обиженно надулся, и Денис еле удержался от насмешки. Вместо этого он задал вопрос:
- А где твой верный эмо-друг?
Кирилл растерянно замер на месте и осторожно оглянулся на ворота колледжа. Денис посмотрел туда же, но никого не увидел. Вопросительно уставился на очкарика.
- Да шляется, эмота, где-то… - неопределенно ответил он и, еще раз скосив глаз в сторону ворот, пошел в сторону гипермаркета. Кравцов ничего не понял, но без вопросов последовал за ним.
Они остановились у гипермаркета, и Денис с сомнением посмотрел на его двери.
- Здесь будем брать?
- Ага, пошли.
Кирилл первым открыл стеклянную дверь и тут же встал под струю теплого воздуха от сплита над входом. Блаженно прищурился, но Денис тут же его потеснил, толкая ко вторым, ведущим уже в сам магазин, дверям.
- Погрелся? Хватит.
***
Кирилл снова испытал огромное желание показать этому придурку все, что он о нем думает. Но сдержался. У него же план. Нет, даже - ПЛАН!
И все же, лучше бы это была трава, а не то, что он собирался сделать.
Хотя почти трава имеется…
Он судорожно сжал маленький пакетик в кармане, мужественно направляясь к стеллажам со спиртным. Денис за его спиной отстал на пару шагов, снова копошась в сумке.
Кирилл внимательно изучил ассортимент пива и теперь разрывался между Кулером и Балтикой. Кулер – пафосно и модно, а Балтика – дешево и сердито. И от Балтики ему было чудовищно хреново по утрам. А он очень хочет завтра помучиться похмельем, а не совестью.
Кивнув сам себе, очкарик сграбастал с полки шесть бутылок «Балтики 7» и повернул к кассе. Сзади снова нарисовался Денис.
- У меня паспорта с собой нет, - зашипел он ему в затылок, рукой вцепляясь в плечо.
- А я причем? Лет тебе сколько?
- Летом двадцать будет. Но они здесь обязательно паспорт спрашивают.
Кирилл на секунду задумался. Кидая взгляд на кассу и, тут же пересекаясь им с молоденькой продавщицей, он широко улыбнулся ей и чуть повернулся к Денису.
- Ты самец или где? Иди трахни продавщицу взглядом, и пиво - наше.
Дальше возмущения Дениса очкарик слушать не стал, уверенно ставя пиво и улыбаясь кассирше.
Та, подмигнув в ответ, пробила шесть бутылок без вопросов.
- Добавьте еще две пачки «Винстона», синего, толстого.
Девушка без слов поднялась с места и сняла пару пачек с бокса с сигаретами у себя над головой.
Подошедший сзади Денис невозмутимо положил еще две упаковки чипсов.
Парни, молча, расплатились, и девушка пробила чек.
***
Распихав бутылки и чипсы по сумкам, они застыли на улице под дождем и под зонтиком как два суслика.
Первым прервал созерцательное молчание Денис.
- И куда?..
Очкарик пожал плечами, в жадном нетерпении срывая зубами пленку с пачки Винстона. Закусил зубами фильтр одной сигареты и вытянул ее из пачки, тут же подкуривая. Едва не застонал блаженно.
Денис закурил следом, не отрывая взгляда от лица Кирилла. Тот занервничал еще больше и, не успев докурить первую, сразу же закурил вторую.
- Ладно, пошли, - передергивая плечами от попавшей за шиворот холодной капли, Кирилл зашагал чуть вперед, - я знаю одно место.
***
- Ты куда меня притащил?
Денис озирался по сторонам, район ему явно был не знаком.
- Это наше с Владом место, - чуть улыбнулся очкарик и уверенно подошел к ступеням одного подъезда, - чего встал, пошли.
Скрипнула железная дверь, и Кир скрылся в темноте подъезда. Денис пошел следом.
- Теперь куда?
Свет здесь не горел, внутри пахло пылью и бетоном. Дом отстроили недавно, и по углам угадывался строительный мусор.
- Теперь на лифте, на шестнадцатый этаж, - Кирилл нажал кнопку вызова, и скоро перед ними распахнул двери чистый и блестящий от новизны лифт. Его мягкое и бесшумное движение неприятной волной отозвалось во внутренностях Кирилла, и без того предчувствовавших, какие неприятные для них ощущения готовит им хозяин. Лучше бы они пошли по лестнице.
Лифт чуть подкинуло, и он остановился. Молчавшие всю дорогу парни вышли, и Кир снова уверенно прошел вперед, подойдя к железной двери.
А когда он ее распахнул, первым, что увидел Денис, было небо. Забитое тучами, немного подсвеченное короткими вспышками молний, низкое и такое бескрайнее.
В грудь ворвался поток холодного колкого воздуха, и они оба закашлялись.
- Вау… - не смог удержаться Денис, и Кирилл хмыкнул в ответ, подходя к перилам балкона.
Дождь хлестал все так же, но казалось, что Кирилл этим наслаждался, подставлял лицо под холодные капли и бездумно улыбался, беззвучно шевеля губами.
Вымокнув окончательно, он оторвался от балкона и сел на сумку под небольшой козырек, где уже расселся Денис, деловито открывающий бутылку. Протянул Киру открытую и взялся за вторую.
Когда он с ней расправился, Кирилл протянул свою, и Денис понял все без слов. Парни чокнулись стеклянными горлышками и застыли, пытаясь придумать тост.
- За них? – тихо предложил очкарик.
- За них.
Денис не стал уточнять за кого.
***
К концу первой бутылки оцепенелое настроение спало с них обоих. И Кирилл, и Денис расслабились, почти растекаясь по полу.
Денис откинулся спиной на стену и просто потягивал пиво, смотря куда-то вдаль. Очкарик завозился сбоку, шаря в поисках сигарет. Пачка лежала у ног Дениса. Неаккуратно сдвинувшись, Кир задел ногу Дениса, и тот обратил на него внимание, словно вынырнув из своих мыслей.
- Ты чего?
- Сигареты подай…
- Зачем? – тот лениво делал глотки из только начатой бутылки, из-под ресниц смотря на «мышку».
Свет, который бывал только в такую штормовую погоду, буквально резал глаза, их хотелось закрыть, и просто вслушаться в шум ветра и перезвон капель дождя.
- Я курить хочу.
Кравцов посмотрел на него крайне лениво, но сигареты подал, с видом словно делает ему великое одолжение.
Кирилл насупился, а потом закурил сигарету. Зажал между безымянным и мизинцем ее фильтр, и сжал свои руки так, чтобы дым проходил только через маленькое отверстие.
К отверстию он прижался ртом и тут же хорошенько втянул дыма. Подержал в легких и выпустил, чувствуя, как горит горло и оседает в нем горечь. Закашлялся.
Денис с интересом уставился на это представление, а когда Кирилл поднял на него немного заслезившиеся глаза, просто потрепал по голове, ничего не говоря.
Кирилл замялся – он хотел поговорить. Из-за выпивки его язык чесался страшным чесом – так хотелось с кем-то разговаривать
Денис насмешливо посмотрел на него, словно читая мысли, и поставил бутылку на пол.
- Так за кого мы пили?
- За друзей.
Кравцов приподнял бровь, с интересом всматриваясь в лицо очкарика.
- У тебя их много?
- Не особо. Влад, который эмо и еще парочка, давно дружим. А у тебя?
- Настоящих - всего два. Они в другом месте учатся. А знакомых хватает. Сам, наверно, видел.
Кирилл видел. Неформалы тянулись к Кравцову, как мотыльки к лампе. Да и цивилы не обделяли его вниманием. Денис был действительно популярным, и, пожалуй - не только из-за внешности. Он постоянно был очень активно задействован в жизни колледжа. Кирилл видел это все. Но вряд ли понимал все, как следует.
- А…у тебя кто-нибудь есть? – вопрос сорвался с языка, прежде чем он успел подумать. Кирилл мысленно отвесил себе подзатыльник.
Денис снова оглянулся на очкарика и посмотрел на него с подозрением.
- Кто-нибудь это кто?
- Ну…девушка там, или…
- Или парень?.. – от оскала Кравцова Кира перекосило.
- Да неважно! – Кирилл покраснел и дернулся, чтобы встать и выйти под дождь. Освежиться. Ну его – этого педика. «Педик» чуть откинулся назад, чтобы улучшить себе обзор на смутившегося очкарика.
- А зачем тогда спрашиваешь? – он схватил того за руку, заставишь обратно присесть. - Ты вообще мутный, не заметил? В туалете подошел пообщаться… это ж насколько долбанутым надо быть…
- Можно подумать, я знал, что ты приставать начнешь?! Какой мудак станет приставать к человеку в сортире? Наверно, только ты.
- Мудак, не спорю. Мудак же не знал, что нарвался на натуральную мышь, у которой очко сжимается, стоит ее обнять, - Кравцова начал веселить этот неожиданный разговор.

- Слушай, придурок, я наверно чего-то не догоняю, но ты что реально подумал, что я из этих?.. И очко, как ты сказал, не сжимается, это вообще нереально – зашел поговорить с человеком, а тот тебя облапал, как будто так и надо! – завелся Кирилл и все-таки вскочил, едва не тыча обличительно указательным пальцем прямо в лицо Денису.
- А что я мог еще подумать? Если не знал, то с парнями в клубах я знакомлюсь подобным образом. Не всегда, но бывает.
- Ебать. Это что за клубы такие?
Денис ехидно прищурился, взяв сигарету из той же пачки, что и Кирилл.
- Тебе скажи.
- Даун.
- От мыши слышу.
- Урод.
- Никого нет.
- Бар… что?
Кравцов страдальчески вздохнул.
- Никого у меня нет. Поэтому и кинулся. Больше не буду, ок? Закроем эту тему. Я – гей, ты – мышь натуральная, нам не по пути. Доволен?
- Более чем, - Кирилл фыркнул, буквально слыша, как хрустит съезжающий шифер на его крыше.
Пипец, он чуть было не обиделся на «Нам не по пути». Допился, тупой алкоголик.
Денис молча смотрел на погрузившегося в мысли «мыша». Его лицо забавно нахмурилось, и парень надул губы. Издевательски красивые и чуть синие от холода.
Денис поплыл.
Говоря честно, он немного приврал насчет «не по пути». Если сильно постараться, то можно сделать что угодно. Даже получить забавного очкарика себе в личное пользование.
Нет, точно поплыл. Или недотрахался. Он хотел сказать еще что-нибудь. Не будут же они здесь сидеть и тупо молчать. Но ничего не придумывалось. Разговор потух сам по себе, и парни молча пили и старались не смотреть друг на друга.
Дождь тем временем все не прекращался, с неба лило и лило, окатывая балкон холодом. Кирилл продрог до костей, хотя из вредности не хотел этого признавать. Ему было в какой-то мере неудобно за то, что он привел их именно сюда, сейчас здесь не было так уютно, как обычно бывало с Владом. И, конечно же, его смущало повисшее над ними молчание, и он не знал, как это можно было бы изменить.
- Не втащило, - он вздрогнул, когда Денис недовольно откинул вторую пустую бутылку пива. Зато он вспомнил, что у него был кое-какой план. Он залез в карман.
- Тогда можно попробовать это, - Кирилл протянул маленький целлофановый пакетик, заполненный наполовину.
- Что это? Нацвай? – в голосе Кравцова явственно прозвучал интерес.
- Он самый, попробуешь?
Достать эту дурь было проще, чем произнести ее название. Если знать, у кого брать. Кирилл знал, но взял ее только во второй раз, обычно удовлетворяясь сигаретами, даже без выпивки.
Денис без слов протянул руку. Кирилл высыпал ему на ладонь немного. Денис, собрав крошки в щепотку, аккуратно положил под язык. Кирилл сделал то же самое, тут же глотнув пива. Почти одновременно они сплюнули в сторону.
Денис ощутил, как сознание мягко поехало в сторону, немного подпинывая выдержку. В голове еще более упорно, чем раньше стали роиться не самые приличные мысли. Чертов недотрах.
Он аккуратно оглянулся на прикрывшего глаза очкарика, не догадываясь, что того тоже заплющило, как зайца под марихуаной. И глаза он прикрыл вовсе не из-за кайфа, а чтобы не спалиться.
Они сидели, молча, отвернувшись друг от друга, пока не закончился весь пакетик, изредка сплевывая крошки и обильную слюну. Стало совсем хорошо и весело в мыслях, и они, не спеша, дошлифовывали это состояние пивом и сигаретами.
***
Сидеть вот так Денису было очень классно. Сумка под задницей, стенка за спиной, теплое плечо с боку. Нацвай, который должен был принести возбужденное состояние, вместе с пивом действовал почти расслабляюще. Но в сон не клонило. Хотелось еще сидеть и сидеть, чтобы пиво не заканчивалось, а очкарик сопел рядом.
Денис прислонился затылком к стене, закрывая глаза. Непогода за балконом не стихала. Казалось, она так и будет бушевать день изо дня, сгибая деревья и завывая голосом ветра. Внизу это пугало. А на шестнадцатом этаже вселяло внутрь какую-то противоестественную легкость и расслабленность.
Или так действовало что-то другое? Или другой?
Кирилл сам придвинулся ближе, почти вжимаясь в него.
Заталкивая похабщину поглубже в свое сознание, Денис приобнял его рукой за плечи, распахивая пиджак и кутая в него очкарика, слегка прижимая к себе.
Кирилл дернулся. Но быстро расслабился и почти прекратил дрожать.
Видимо, уходить ему не хотелось так же, как и Денису.
И это было… приятно.
- Ты так и не сказал, зачем ты меня позвал… - заплетающимся языком пробормотал вдруг Кирилл куда-то в подмышку Денису. А потом туда же громко икнул. Судя по всему, Денис был прав – «мышь» совсем не умел пить, и пиво превратило ершистого очкарика в сгусток вареной лени, которой и надо было об кого-то греться и чесать языком ни о чем.
Кир чуть поерзал и устроился еще удобней, немного съехав вниз.
- Ты же сам меня сюда притащил,- Кравцов отлип от разглядывания совсем расслабившегося собеседника и поправил на нем куртку. – Странный ты…
- Я не страаанныый… - забавно протянул Кирилл. – И я помню, что это ты взял мой номер. А до этого зажимал у стенки… - глаза у него были прикрыты, и чувствовалось, что говорил он, совершенно не думая. Просто – озвучивал все, что в голову приходит.
- Ну, ты же сам хотел познакомиться, - Денису казалась странной ситуация – очкарик вроде как и не понимал, о чем они говорят. Но он все равно отвечал. Тоже лениво и медленно, но отвечал.
- Ммм… - улыбнулся Кирилл и попытался сесть. Для этого, видимо, ему и понадобилось хватать Кравцова одной рукой за бедро, а второй – за талию, отчего Денису стало тяжелее делать вид, что у них обычный пацанский разговор.
- Так, кое-кто у нас уже совсем набрался! – громко крикнул он и встряхнул Кирилла, а тот уставился своими косыми глазками прямо в его. Кравцов сглотнул. Чертово напряжение между ними не собиралось проходить.
– Слууушай, - вдруг начал хихикать очкарик. – Я придумал! Ты же называешь меня «мышкой». Тогда я буду называть тебя «золотая рыбка».
- Это с чего вдруг?
- А с того, что ты исполняешь чужие желания! – он снова захихикал, понимая, что до Кравцова не доходит его цепочка ассоциаций, благодаря которой он вдруг оказался «золотой рыбкой». – Ну смотри – я спросил, почему ты меня позвал, а ты сказал – потому что я хотел с тобой познакомиться. Понимаешь? Значит, ты в какой-то мере исполнил мое желание.
- Пиздец бля,- кратко и емко высказался в ответ Денис. – Капец, ты странный… мыш… Кирилл…
Он прислонил его к стене – слава богу, дождь, наконец-то, прекратился – воткнул ему сигарету в рот и сам прикурил одну. – Но ты мне нравишься… - невнятно, скорее сам себе, пробормотал он.
- Ты мне – тоже, - тем не менее услышал его Кирилл.

7.

Бывает так, что живешь, ни о чем собственно сильно не задумываешься, как вдруг - бац! И ты уже не можешь избавиться мыслей о ком-то.
О ком-то маленьком, рыжем и очкастом.
Западло.
На автобусы ребята сели разные. Денис - в сторону колледжа: его квартира была в нескольких минутах ходьбы от него, а Кирилл поехал к центру города.
И если очкарика разморило окончательно, и он уснул, практически размазавшись моськой по стеклу, то Денис спать не мог.
Да что там спать, сидеть ровно не получалось, побаливала отсиженная задница.
Не выдержав, он подорвался, усадил на свое место какую-то девушку и прикипел к заднему окну, уныло пялясь на улицу.
Теперь идея, казавшаяся такой хорошей несколько часов назад, попахивала идиотизмом и острым кретинизмом.
Пойти и выпить в компании симпатичной натуральной мышки.
О да. О черт.
Кравцов, ты клинический, не учащийся на своих ошибках идиот.

Он волнуется, доедет ли полупьяный очкарик до дома и не случится ли что с ним.
Твою ж мать.
***
Влад сидел в квартире у Кирилла и истерически нервно грыз ногти. И получал по рукам - Славка терпеть не мог, когда кто-то издевался над ногтями.
- Где Кирилл?!
Слава только закатил глаза. Влад спрашивал это с периодичностью в несколько минут. Вопрос уже как-то подзаебал.
- Позвони ему.
- Не буду!
- Тогда заткнись и играй.
Эмо заткнулся и продолжил играть, но уже без энтузиазма.
Выдержал он каких-то минут пятнадцать, потом отбросил от себя джойстик, поднимаясь на свои ходули, и убежал заламывать руки на кухню, где обосновались мать и крестная очкарика.
Слава вздохнул и тут же упал на подушку, на которой сидел эмо, укутался в сырой от влаги плед. Втянул горьковатый, оставшийся на пледе аромат туалетной воды и расплылся в кошмарной ухмылке.
Кошмарной, потому что увидь ее Влад, он с воплем ужаса выкинулся бы топориком в окно.
Но Влад околачивался на кухне, пил сладкий чай с пироженкой, и Слава, продолжая сладко жмуриться и ухмыляться, все больше заворачивался в плед уже почти с головой, тупо хихикая, как накуренный.

Эмо попал под дождь, пока дошел до дома Кирилла. Дверь ему открыл скучающий Слава, который тут же обомлел, когда увидел обтекающего, мокрого насквозь с потекшей косметикой на лице эмо.
Пока Влад пытался разуться и не напустить луж в коридоре, Слава медленно, серьезно уже фанател и мысленно пускал слюни на угловатый силуэт, кошмарные потеки косметики на лице и прокуренный голос.
Его личный фетиш, его самая заветная фантазия воплотилась в реальность в виде друга очкарика и вылилась теперь в нездоровую озабоченную увлеченность им. Пусть они и были знакомы всего ничего, Славе много не надо было, чтобы загореться.
Несмотря даже на то, что Влад - парень. Хотя раньше такого Славка за собой не замечал. Но… все когда-то случается в первый раз.
Поэтому ему трудно было не растечься соплёй от голоса эмо по телефону и держать руки при себе, когда тот находился рядом.
Славка очень надеялся, что когда-нибудь ему представится шанс облапать соблазнительного фрика всласть. И желательно до конца этих каникул.

Когда Влад вернулся в комнату, уже более-менее спокойный, по самые зрачки налитый чаем, он увидел лишь плед. Плед, из кокона которого дико торчала русая челка Славы, и слышались подозрительные смешки, постепенно переходящие в восторженные повизгивания.
- Да ты тронулся, брат, - эмо офигело пнул тушку в пледе, и кокон распался, являя запыхавшегося и покрасневшего Славу.
- Ам…я это…
Ответ заглушило лязганье дверного замка и чей-то медвежий топот. Влад даже не успел задуматься, как ноги сами отнесли его в прихожую.
К уже закрытой входной двери прислонился и съехал вниз усталый Кирилл. Глаза, полуприкрытые за стеклами очков, очаровательно съехались в кучку, намереваясь послать друг друга на хуй. Очкарик небрежно скинул сумку на эмовские тапки и принялся стягивать промокшие кеды.
- Кирюша, ты какой-то… пьяный?..
Влад и Кир подпрыгнули, никак не ожидая, что мать Кирилла тоже выйдет в коридор.
- М-мам, ты что? Я просто устал…
Влад и мать Кирилла синхронно закатили глаза и иронично посмотрели друг на друга, типа, кого он пытается обмануть, этот глупый очкарик?
Не давая Кириллу закончить свои вялые отбрехивания, Влад уже утащил его в комнату и, уронив на кровать, залез туда следом. Требовательно нависая над ним, с подозрением всмотрелся в до тошноты безмятежное лицо.
Очкарик, словно дразнясь, разлегся как можно вольготнее, закидывая руки за голову и растягивая губы в какой-то бесшабашной улыбке. Рядом, на полу, от зависти душился пледом Славка - над ним Влад так не трясся - не нависал, не хлопотал, как наседка над выводком.
- Ну, и как погуляли? - эмо уже разрывался от противоречивых предположений - глядя на эту пьяную тушку, понять что-то однозначно было сложно.
Кирилл развернулся на бок, видимо, собираясь вырубиться и проигнорировать вопрос. Влад раздражительно потряс его за плечо и наклонился почти к самому лицу. На периферии чуть не задушился окончательно Славка.
Очкарик что-то маловразумительно проворчал и отмахнулся от друга, тот не выдержал и рывком снова уложил Кира на спину, без церемоний усаживаясь ему на живот.
- Отвали, своо-олочь, - Кирилл попытался взбрыкнуть и скинуть с себя тощего друга, но, как обычно, потерпел неудачу.
Мало того, что в потасовках победа всегда оставалась за эмо, так очкарик был еще пьян в пень и чуть обдолбан.
Косяк.
Кирилл успокоился и проморгался, с обидой уставившись на Влада. Тот ему нагло ухмыльнулся, поправляя волосы и устроился поудобнее, чуток поерзав.
Мочевой пузырь очкарика чуть не охренел и напомнил хозяину о своем существовании. Кирилла бы согнуло пополам, если б не вес костистого эмо, и он попробовал снова выползти из-под кошмарного фрика, но в этот раз уже в сортир. Запутался в чужих тощих коленях и собственных непослушных ногах и остался на месте, грустно моргая из-под мокрой челки.
- Пусти, дурак, я сейчас прямо здесь лужу сделаю, ну!
Влад фыркнул и встал с друга, бросая взгляд на задушившегося Славу. Тот моментально ожил, практически виляя воображаемым хвостом, как собака.
В голову эмо таки закрались потерявшиеся где-то по дороге подозрения. От удивления его брови бодро заползли под челку, да там и остались.
Срань Господня…
- Слааав?.. - голос Влада сочился подозрением в закоренелом содомизме и ужасных извращениях.
- Да-да?
Школьника почти подкинуло от усердия и ожидания продолжения вопроса. Глазки его засветились, а у Влада в предчувствия конца нехорошо сжалось то самое очко.
Не будучи в состоянии продолжить разговор, эмо кривовато улыбнулся уголком рта парню и в два неебически больших шага покинул комнату очкарика, оставив Славку растерянно моргать из пледа.
Мрачно топая по коридору, Влад точно вошел в дверь сортира, но та оказалась коварно закрыта, и эмо чуть не отбил себе лоб.
Кир, находящийся внутри и блаженно опорожняющийся, чуть не нагадил на ободок от характерного звука встречи пустой черепной коробки и дерева двери. За дверью шепотом заматерился Влад.
- Ты там охренел, блядь?!
- Пусти, сволочь, сейчас мы как поговорим! - эмо в режиме долбоеба затряс дверь, смутно надеясь выломать замок.
Кирилл, застегнувшись, нажал смыв и, пытаясь идти ровно, подошел к двери, которая уже ходила ходуном от психоза его лучшего друга. Ему оставалось только удивиться и открыть дверь, чтобы впустить эмо.
Влад моментально заполнил собой ванную комнату, громко захлопывая дверь и с лязгом дергая замочек на ручке.
Кирилл в который раз порадовался, что его мать словно не от мира сего - ей было по барабану на шум, хоть скачи они по квартире на страусах. Другая давно б уже настучала по головам.
Когда друг повернулся к нему, очкарик невольно отшатнулся. Таким нервно возбужденным Влада он не видел, наверно, никогда. И без того бледная морда обескровилась, а щеки пьяно заполыхали, и подглазники буквально зазеленели буйным цветом. Руки беспрестанно сжимались и разжимались в кулаки, а губы были уже искусаны от волнения и желания что-то быстро протараторить.
Кирилл вздохнул философски и опустил крышку унитаза, умащивая на ней свою задницу. Видимо, предстоял сенсационный шокирующий разговор.
Влад пытался изо всех сил что-то сказать, но из его рта выдавливалось только невнятное бульканье. Иногда у него от волнения появлялись проблемы с дикцией.
- Славка!.. Он…Кир!
Очкарик недоуменно приподнял бровь, устраиваясь поудобнее, чтобы не сорвать бачок, как это однажды уже было.
Влад попытался взять себя в руки и чуть-чуть успокоиться.
- Славка смотрит на меня.
- Да ладно? Круто, - Кирилл подумал, что явно что-то не догоняет.
- Да ты не понял. СМОТРИТ на меня, понимаешь, как Кравцов на тебя. А он реально СМОТРИТ на тебя, как на дичь.
При упоминании старшекурсника в голове что-то пронзительно заверещало, и парень по самую макушку залился стыдом. Лицо его, как оказалось, покраснело, потому что Влад заткнулся и вытаращился, слезая со стиральной машинки.
- Да что вы там, блядь, делали, раз ты так покраснел?!
Очкарик не выдержал и спрятал пылающее лицо в ладонях, внезапно вспоминая свой пьяный треп на балконе. О боги, он что, реально сказал, что Кравцов ему нравится?! А Денис слышал? Ох, ты ж блядь…
Влад опустился перед ним на корточки, с интересом всматриваясь, как Кир качается из стороны в сторону, что-то тихо бурча в ладони. Как занимательно.
- Эй, Кир, очнись. Да приди в себя, блин!
Очкарик убрал руки от лица и несчастно посмотрел на друга.
- Влад, я в полной жопе.
- Я как-то и не сомневался. Но все же, расскажи-ка мне, что вы делали с Кравцовым?
- Пили пиво, курили и жрали нацвай…на нашем с тобой месте…
- А, черт! Я так и знал! Ты у Артура нацвай купил сегодня, наглая твоя морда? Да еще и на нашем месте?! Ну, ты скотина, Кирилл…
- Больше некуда идти было, дождь же, ну…
- Ладно, проехали. Ты еще потом балкон тот будешь отмывать. И не ебет, понял? И это все? ТОЛЬКО пили?..
- Не-ет…
Влад внутри захолодел и незаметно оглядел друга, но тот был в порядке, не считая того, что завтра с утра ему будет далеко не радужно. Да и Денис не такая сволочь, это все знают. Но они оба были пьяные, чем черт не шутит.
- Что нет? Рассказывай, не мямли, алкоголик.
- Кравцов сказал, что я ему нравлюсь.
- Ебать.
- И я сказал, что…
- Сказал - что?..
- Что он мне нравится!
Кир снова вцепился ладонями в лицо, из-за чего конец фразы получился смазанным. Но Влад все прекрасно понял. И теперь уже пытался понять - то ли ему заржать, то ли поплакать над идиотизмом лучшего друга.
Эмо выбрал первое и, задушившись хохотом, упал на копчик, стараясь не дать ржанию прорваться наружу. Кирилл бы вряд ли одобрил.
Хотя, с его убитым сейчас состоянием, он и метеорита под носом не заметил бы.
- Ты - самый долбоебский долбоеб! Ты чем думал, когда это ляпнул? Кажется, условием была дружба, а не то, что вы там мутите.
- Мы не мутим, - Кир снова оторвал ладони от лица и уставился на друга, - он сказал, что он - гей, а я мышь натуральная, и нам не по пути. Мудак.
На секунду Владу показалось, что он ослышался, а еще что это совсем не Красков сидит перед ним с крайне оскорбленным видом. А потом понял, что нет, ни фига он не ослышался и видит все прекрасно.
- Срань Господня, - кажется, это скоро станет его любимым ругательством - …да ты на него запал.
- Что? Неправда! Ты о чем вообще думаешь?! Рехнулся, что ли?!
Эмо встал с пола и вытащил сигареты из кармана. Пачка чуть отсырела и полезла лохмотьями, которые Влад на нервах ободрал. Насильно заткнул фонтанирующего отмазками очкарика сигаретой и закурил сам.
Не было печали, блядь.
В дверь заскребся Слава, которого тоже пробило на пописать. Он и так уже несколько минут старательно грел уши об едва слышный из-за двери разговор, как вдруг еще и прижало.
- Пацаны, пустите, надо срочно.
Влад внезапно вспомнил, из-за чего вообще сюда притопал и чуть не взобрался на потолок от неожиданности.
- Ебанный насос! Убери меня от этого ненормального, я ж его перетяну чем-нибудь!
- Если только в стиралку, - Кир мрачно, не вставая с места, тянул затяжку за затяжкой.
Что-то необратимо менялось в его жизни, но он, опираясь на здравый смысл, категорически не хотел принимать эти изменения.
- Прекрати истерить, Влад. Чего это ты вдруг Славки шарахаешься?
- Он тоже, кажется, на меня запал!
- Долбанулся?
- Я серьезно. Видел, как он на меня смотрит? Я только сейчас заметил.
- Гонишь! Кури, пожалуйста, поменьше.
- Сам посмотришь сейчас, - не выдержав, прошипел эмо и открыл дверь, пропуская жмущегося школьника внутрь.
Слава зацепился за него взглядом и остановился, расцветая в плотоядной улыбке.
У Кирилла шарики окончательно задвинулись за ролики - Влад нервно и кривовато улыбнулся Славе, а тот уже вовсю ухмылялся, забыв, что несколько секунд назад нестерпимо хотел в туалет.
Потеряв дар речи, очкарик просто выкинул окурок в унитаз и обалдело выплыл в коридор, как на буксире таща за собой эмо.
Его жизнь окончательно превратилась в дурдом.
***
Когда Влад-таки свалил домой, Кир решил присмотреться к Славе. Ему до сих пор не верилось в то, что ему сказал эмо, но все факты были на лицо. На лице. У Славы. Ах, он блядский гомик.
Кир чувствовал, что надо бы поговорить с другом, но отчаянно этого не хотел, решив малодушно спереть всю ответственность на Повалова. Соблазнил его друга детства - пусть теперь сам это расхлебывает.
Кириллу еще с Кравцовым завтра разбираться.
***
Третий день пари.

Сегодня ему надо было только к четвертой паре, то есть только к часу, и Кирилл решил прогуляться на Книжном рынке в Чистяковской роще.
Почти у самого входа на рынок располагался ларек с дисками, где работал знакомый очкарика - Вадим. Он продавал в основном игры, и это было просто замечательно - с ним Кир мог трепаться часами о каждой пройденной игрушке.
Тем более, он как раз собирался купить какую-нибудь игру в подарок Славке - они с матерью через неделю уезжали обратно в станицу, каникулы в школе кончались.
Рядом с Вадимом там уже сидел Андрей, еще один бешеный геймер. Он учился в том же колледже, что и Кирилл, только уже на четвертом курсе, и был, кстати, довольно неплохим парнем.
Очкарик мог спокойно записать его в приятели.
Поздоровавшись с обоими, он немедленно приступил к поискам подходящей игры, даже не вслушиваясь в разговор парней. Но только до тех пор, пока не услышал знакомую фамилию.
- Попало Кравцову - мама не горюй.
Кирилл против воли прислушался, стараясь ничем не выказать своего интереса.
- Рубен влепил ему наказание - заставил подметать территорию на проходной в одиночку, - довольно говорил Андрей, почему-то не ладивший с Кравцовым.
- А с чего они сцепились? - видимо, Вадим тоже знал Кравцова.
Господи, да кто его не знал? Спроси любую собаку в округе, все знают. Точно мудак.
- Не знаю, я успел только на конец драки, когда Дэн его спиной асфальт чесал. По-моему, никто не знает. И Санек сам молчит. Ему тоже, кстати, наказание дали. Убираться в мужском сортире.
Очкарик почему-то застыл на месте, постоянно облизывая сухие губы. Денис с кем-то подрался? А из-за чего? Ему сильно досталось?
Кирилл мучился от вопросов, а еще больше от того, что ему это действительно было интересно. Это очень плохо.
Понимая, что сейчас ничего путного он не найдет, он попрощался с парнями и на память набрал номер Кравцова.
Спустя несколько безобразно долгих гудков Денис взял трубку.
- Алло?
Язык Кирилла прилип к нёбу - а на хрена он позвонил? Что он сейчас скажет Кравцову?
- Кирилл?
- А… привет.
- Привет-привет…
- Ммм…я тут случайно услышал… ты с кем-то подрался?
Кравцов коротко рассмеялся в трубку.
- Как быстро новости распространяются. Есть немного. Жаль ты не увидел это месиво - отлично помогает окончательно проснуться.
- А с кем?
Отчего-то, слушая веселый голос Дениса, Кирилл начал успокаиваться, смутная тревога улеглась.
- Сашка Трехпалов. Знаешь такого?
Кирилл аж подавился. Разумеется, он знал его. Своего-то одногруппника.
- Он из моей группы.
- Я знаю, - мрачный голос старшекурсника сильно удивил очкарика.
- Что не поделили?
- Тебя, - Кирилл прямо увидел, как Кравцов ухмыляется в трубку, щуря глаза.
- Че ты сказал, мудак?! - на абсолютном автомате рявкнул Кир в трубку, роняя сумку на землю.
И тут же почувствовал короткий укол стыда, который, впрочем, тут же исчез, стоило Кравцову проржаться.
- Не боись, мышка, все чин чином - я победил, стало быть, выигрыш мне.
- Рот ты свой закроешь или нет?
- А что такое? - Денис снова коротко хохотнул и как-то быстро поменял тему, - а я знаю, чего ты хочешь сейчас больше всего на свете…
- Н-да? - с небольшим интересом протянул очкарик, упорно мечтающий о двух литрах ледяной минералки.
- Помочь мне с уборкой территории!
Ответ Кирилл пропел в трубку, следя за светофором.
- Пизди больше. Подметаешь там, да? Нарушитель…
Денис фыркнул. Очкарик услышал, как он что-то уронил на землю.
- Уже подмел. Сам, заметь.
Денис без лишних слов отключился, а Кир мысленно влепил себе затрещину.
И какого он хрена позвонил этому уроду? Разговора максимум на минуту, а говна накипело литра три, точно.
Да и глупо было думать, что после вчерашнего дня, когда они вместе немного выпили, что-то сильно изменится.
А еще было капитально стыдно, но пока фоново и в пространство.
Не чувствовать смущение и стыд по телефону все же легко, ты ведь не видишь человек, его глаз. Но если увидеться…пипец, проще сдохнуть.
Кирилл готов был хоть прям сейчас.
***
"Сказкой" назывался огороженный комплекс детских садов, от яслей до старших групп. Вход туда был абсолютно свободный, и, если пройти всю территорию прямо, начиная от ворот и никуда не сворачивая, можно наткнуться на два сгоревших дома - это тоже были детские сады, еще в советское время.
Снаружи они выглядели довольно сносно, особенно, если сильно не присматриваться, но внутри…
Бардак и полная разруха. Следов пожаров, часто случавшихся здесь всего пару лет назад уже почти не видно, но если задрать голову, сквозь потолок видно крышу, потому что от потолка остались одни поперечные балки. Облупившаяся краска на стенах, содранные, листами висящие обои и выбитые окна и двери.
Граффити и мусор - это единственное, что украшало эти дома теперь.

Кирилл стоял недалеко от ворот "Сказки". Сигареты, как всегда, были у Влада, и парень опять страдал от нехватки никотина. Купить самому было отчаянно в лом.
Точно так же в лом было тащиться на осточертевшую пару математики. Отчаянно хотелось провалиться хотя бы в канализационный люк.
Потому что совершено не хотелось думать о том, что будет, когда он припрется в колледж. И как после вчерашнего разговоривать с Кравцовым, он тоже не понимал..
Спросить, было ли ему плохо наутро? Кириллу точно было, он даже после завтрака сходил в туалет и пообщался там и с Эдиком, и с Борей.
А помнит он, о чем разговаривали вчера? Кирилл помнил. Не все, но большую часть точно.
Очкарику показалось, что еще немного и у него пойдет дым из ушей, так он усердно думал. И совершенно упустил момент, когда к нему кто-то подошел со спины и притянул к себе за шею.
Красков взбрыкнул, но тут же против своей собственной воли расслабился - он узнал запах туалетной воды - его держал Денис.
Опомнившись, он вырвался и зло посмотрел на старшекурсника, который до омерзения сладко ему улыбался.
Ну да, Кравцов, как всегда.
- Привет, мышка.
- Здравствуй…рыбка…
Судя по тому, как перекосило Дениса, эту часть разговора он помнил точно.
Кир злорадно ухмыльнулся, оглядывая парня, подмечая про себя, что на лице у него пара царапин и ссадин, а правый кулак довольно сильно сбит, и кровь наверняка перестала течь недавно.
Кирилл присвистнул, кивая на расхераченный кулак старшекурсника и одновременно стараясь отойти подальше от него. Почему-то вдруг рядом с Денисом стало страшно не хватать воздуха и темнеть в глазах, то ли от злости, то ли еще от чего…
- Знатно тебя покоцало…
- Рожа у твоего однокурсника чересчур твердая и костистая, вот и поцарапался. И ребра выпирают.
- Бывает.
Кирилл чувствовал, кожей ощущал собственное дурацкое напряжение. Вроде бы и ничего еще такого не произошло, но он весь словно в ожидании, когда же Кравцов вякнет что-то неприличное, чтобы можно было поорать на него и свалить в шарагу.
Блядство, он точно сошел с ума.
Денис поймал его взгляд и неожиданно серьезным голосом спросил.
- Что-то случилось?
Кир вымученно ему улыбнулся. Не станет же он рассказывать позавчерашнему недругу, что думал о нем полночи, пытаясь понять, то ли он сходит с ума, то ли действительно чувствует что-то больше обычной симпатии к другому парню. А теперь и вовсе теряется в обилии всех этих тупых мыслей.
А сказать хотелось. Язык чесался совсем как от выпивки, и только огромным усилием воли Кирилл себя сдерживал, покачав головой, отрицая. Вместо правды он заговорил о другом.
- Раз уж мы так ВНЕЗАПНО… - на что Денис самодовольно ухмыльнулся, - …пересеклись, теперь твоя очередь показывать какое-нибудь место.
- Без проблем, пошли, - Денис прошел через ворота "Сказки", - ты же здесь бывал?

запись создана: 17.05.2012 в 10:59

@темы: оридж, слэш (яой), сие творение, Выбора нет - заявка

---

03.06.2012 в 20:07

Пишет  Кузя-кот:

Идеал
Давайте вспомним атмосферу первого сезона, когда Мерлин терпеть не мог свою работу и они с Артуром были ещё далеко не друзьями. Этот фик как раз про то время.

Название: Идеал
Оригинал: Perfect
Автор: Shinybug
Переводчик: Кузя-кот
Разрешение: есть
Персонажи: Мерлин/Артур
Рейтинг: PG-13
Жанр: angst, humour (по мне так тут просто romance)
Размер: миди
Дисклеймер: Ни мир, ни герои мне не принадлежат.
Саммари: – Ещё никогда в своей жизни, – заявляет Артур, хватая полотенце и грубо прижимая его к мокрому лицу Мерлина, – я не встречал человека, более неподходящего на роль слуги, чем ты.





Поздний вечер после трудового дня, похожего на любой другой; Артур изнурённый, с залёгшими под глазами тенями, и Мерлин сдерживает рвущиеся с языка обычные слова, которые, однако, непозволительно говорить в лицо принцу: о том чтобы выспался подольше и поберёг свою монаршую персону. Идёт дождь: тихими мягкими каплями, едва касаясь стеклянных окон, – и ужин Артура превратился в нагромождение надкусанных продуктов, которые лишь погоняли по тарелке, но так и не съели.

Мерлин прочищает горло. Артур не реагирует, так что он откашливается снова.

– Ты заболел? – спрашивает принц слегка раздражённо, отпихивая кусок оленины вилкой.

– Не думаю, – отвечает Мерлин насупившись.

Артур на миг поднимает на него глаза: быстрый оценивающий взгляд, который рыщет по лицу Мерлина, а затем снова уступает место безразличию.

– Тогда, полагаю, ты хочешь сказать что-то неуместное.

Мерлин сердито хмурится.

– И почему ты полагаешь, что это будет неуместно?

– Потому что лично я в данный момент ем, а не беседую с тобой, а ты меня прерываешь. Следовательно, неуместно.

– Сейчас мы определённо беседуем, – замечает Мерлин в некотором замешательстве.

Сжав зубы, Артур испускает тяжкий вздох, кладёт вилку на тарелку и ставит локти на стол, складывая пальцы домиком перед лицом.

– Чего ты хочешь?

Мерлин показывает на тарелку.

– С едой что-то не так? Я могу сходить посмотреть, что ещё есть у поваров.

– Всё в порядке, – быстро говорит Артур, снова беря в руки вилку и накалывая овощи. Мерлин отмечает, что жуёт принц без интереса, а когда проглатывает, то не спешит брать добавки.

– Только вот ты не очень-то много ешь сегодня… да и вообще в последнее время, и я подумал…

– Мерлин, иди почисти камин.

– Я его ещё утром почистил, – возмущенно протестует Мерлин, бросая взгляд на – по его мнению – превосходно вычищенный очаг, ещё холодный, но пламя не так уж необходимо поздней весной.

– Я бы так не сказал, – сухо возражает Артур. – А если я не вижу разницы, значит, его надо почистить заново, и сделать это тщательно. И дымоход тоже.

Мерлин гневно сужает глаза, но прикусывает язык; за несколько месяцев он уже научился определять момент, когда можно пререкаться, а когда нельзя. Он старается игнорировать Артура и его равнодушную трапезу, беря маленькую метлу с совком и принимаясь энергично мести.

Десять минут спустя он покрыт тонким слоем серого пепла, периодически чихает, но должен признать, что камин гораздо чище, чем был. Он просто никогда раньше не придавал особого значения чистке камина. Тот всегда был грязным – ему полагалось быть грязным.

Должно быть, его раздумья отразились у него на лице, потому что Артур отодвигает тарелку и говорит:

– Чем чище дымоход и сам очаг, тем легче дышит пламя, и тем лучше оно обогревает комнату. Забившийся камин – лишняя трата хороших дров.

– А, – отвечает Мерлин, вытирая покрытые сажей руки о штаны, но в итоге лишь посыпая пеплом всё, к чему прикасается, и пачкая себя с головы до ног. Он бросает быстрый взгляд на Артура: тот смотрит на него с неприкрытой неприязнью.

– Разожги огонь, а затем умойся, – приказывает он, кивая в сторону своей лохани для умывания, стоящей в углу стола.

– Сир? – Мерлин глядит на него, открыв рот; чёрные руки повисли плетями.

– Я не могу позволить тебе прикасаться здесь к чему бы то ни было, пока ты такой грязный. Иначе ты сам же нарушишь то жалкое подобие чистоты, что тебе удалось навести.

Ясно понимая, что всё внимание Артура, которому нечем занять свою монаршую персону, приковано к нему, Мерлин принимается за очаг, сжимая зубы в ответ на различные указания принца. Он неправильно укладывает дрова, недостаточно растопки, будет больше дыма, чем огня, если он зажжёт таким образом. Когда Артур наконец остаётся удовлетворён, Мерлин поднимается на шатающиеся ноги, трёт ноющие колени и думает, что небольшая подушка может быть хорошей идеей для будущих попыток.

Артур многозначительно указывает на лохань, и Мерлин идёт к столу; затылок покалывает от ощущения пристально следящих за ним глаз. Вода оказывается холодной, когда он погружает в неё руки и осторожно отскребает большую часть сажи с ладоней. Он уже тянется к полотенцу, лежащему рядом с тазом, когда Артур командует:

– Лицо тоже.

Мерлин недоверчиво оборачивается через плечо.

– Вряд ли я стану прикасаться к твоим вещам своим лицом.

По непонятной причине щёки Артура темнеют; Мерлин решает, что это лишь игра света.

– Вымой лицо, Мерлин.

Мерлин может различить приказ, когда слышит его, хотя и считает его нелепым, так что он целиком окунает голову в лохань, погружаясь, пока не утыкается носом в гладкое дно бронзовой чаши. Он выныривает с насквозь промокшими волосами, разбрызгивая воду повсюду и наводя ужасную грязь, и решает, что оно того стоило, когда, повернувшись, видит на лице Артура выражение приправленного отвращением неверия.

Принц встаёт из-за стола и размашистым шагом подходит к Мерлину.

– Ещё никогда в своей жизни, – заявляет Артур, хватая полотенце и грубо прижимая его к мокрому лицу Мерлина, – я не встречал человека, более неподходящего на роль слуги, чем ты.

– О, как это ново, – ворчит Мерлин из-за полотенца, затем забирает его у Артура и вытирает волосы, с которых потоком течет вода. – Теперь я удовлетворительно чистый?

– По сравнению со свинопасом или недоумком-конюшим? Едва.

Мерлин сдерживает глубокий вздох, с преувеличенной тщательностью складывает полотенце и кладёт его рядом с лоханью. Артур закатывает глаза.

– Что дальше, милорд? Подстричь ваши королевские ногти на ногах?

Принц недоверчиво косится на него.

– Не будь таким подобострастным, Мерлин. Тебе не идёт.

– Я запутался. Ты хочешь, чтобы я был исполнительным или честным?

– Я хочу… – гневно начинает Артур, затем обрывает себя с поразительной внезапностью. – Я хочу ещё вина. И приготовь мне постель. – Чеканя шаг, он отходит обратно к столу, падает в кресло, хватает кувшин с вином и свой кубок.

Мерлин хмурится и жуёт губу, расстилая покрывала на кровати и разглаживая их. Он методично взбивает пять дюжин подушек, на которых всегда настаивает Артур, когда внезапно ему в голову приходит мысль.

– Каким был твой прошлый слуга?

Звенящая тишина за спиной вынуждает Мерлина обернуться. Артур смотрит на него странно, словно эта тема была запретной или неприличной для обсуждения.

– А что?

– М-м, – Мерлин и сам не уверен, почему ему хочется это знать. – Просто… он был идеально покорным и послушным? Он уже знал безупречный способ развести огонь, или тебе пришлось учить его?

– Мерлин, все кроме тебя знают правильный способ разведения огня. И да, он был идеальным слугой.

Пальцы Мерлина замирают на последней подушке.

– О.

– Эдвард всегда успевал накрыть завтрак к тому времени, как я проснусь, и он заглаживал мельчайшие складки на манжетах моих туник, когда их возвращали из прачечной. Он затачивал мой меч до такой остроты, как никто больше не умел. Он также был невероятно приятным собеседником и мудрым советчиком, и он превосходно умел слушать. У него был чудесный голос, он пел словно жаворонок, слаще любого барда. Эдвард был исключительным, незаменимым.

Мягкий ностальгический тон голоса Артура сворачивается у Мерлина в животе подобно свернувшемуся молоку, и он с трудом сглатывает свои чувства.

– Если Эдвард был таким незаменимым, почему же его сейчас здесь нет?

Артур вертит в руках рукоятку обеденного ножа, и взгляд у принца задумчивый и печальный.

– Он оставил меня ради кухонной служанки, они сбежали вдвоём к северным границам, чтобы завести семью. Мне ничего не оставалось, кроме как выделить им участок земли со старой фермой и несколько овец в качестве свадебного подарка.

– Как мило с его стороны, – вяло отвечает Мерлин, разжимая кулак и потрясенно глядя на измятую до неузнаваемости его пальцами подушку.

Артур фыркает, качая головой.

– Любовь заставляет человека совершать нелепые, глупые поступки. – Он задумчиво смотрит на Мерлина. – Вообще-то, это многое объясняет. Ты тоже влюблён, Мерлин?

Мерлин его игнорирует.

– Значит, ты думаешь, что он должен был остаться здесь в качестве твоего слуги?

– Он променял меня на служанку, – Артур считает, что его возмущение всё объясняет.

– Понятно. С чего бы ему предпочитать настоящую любовь пожизненному раболепию перед королевской персоной? – Мерлину интересно, услышит ли принц иронию в его голосе.

– Вот именно, – Артур щёлкает пальцами, и Мерлин понимает, что нет. Затем Артур пожимает плечами и внезапно кажется таким робким, каким Мерлин ещё никогда его не видел. – Но что важнее всего, он был моим близким другом. Наверное, я надеялся…

Спустя несколько секунд тишины Мерлин спрашивает:

– Надеялся на что?

Артур прочищает горло, словно приходя в себя.

– Надеялся, что ты к этому моменту уже закончишь, Мерлин. И не помнёшь мои подушки из гусиных перьев. Их не надо месить как тесто, идиот, их надо взбивать. Позволить перьям дышать.

– Полагаю, Эдвард был умелым взбивальщиком, – бормочет Мерлин себе под нос, с силой взбивая, пока Артур с задушенным звуком не выхватывает у него подушку; лицо его при этом тревожно покраснело*.
________________________________
*Слово, которое употребил Мерлин – «fluffer», – имеет непристойное значение, как человек, способный умело возбуждать другого, поэтому Артур так и смутился. К сожалению, русского аналога я не подобрала.


– У Эдварда было много талантов, – бормочет Артур, нежным массажем возвращая подушку к жизни.

– Как и у меня, – парирует Мерлин, чувствуя, что нужно защитить себя.

– Да, и если бы я нещадно нуждался в человеке, который бы передвигался каждый день по замку, грезя наяву, ты бы без сомнения тоже стал незаменимым и получал зарплату повыше, – терпеливо объясняет Артур. – Мне больше не нужны твои услуги, ты свободен.

Челюсть Мерлина отвисает с болезненным щелчком, и он буквально прижимает кулак к животу, в котором всё внезапно сжимается.

– Ты… увольняешь меня? Снова?

Выражение лица Артура бесценно, и хлопок его руки по мерлинову затылку приносит почти облегчение.

– Нет, имбецил, я собираюсь лечь спать. И с этим мне твоя помощь не нужна.

– Да кто бы говорил, – ворчит Мерлин, вспоминая все те разы, когда Артур настаивает, чтобы его одевали и раздевали словно инвалида, просто потому что он может.

– Ну что ж, – неловко кашляет Артур. – Сегодня я полностью способен позаботиться о себе сам.

– Я могу напомнить тебе об этом позже?

– Нет.

Дело в том, что Мерлин не может перестать думать об Эдварде. Сон ускользает от него до самых предрассветных часов: разум занимают мысли о загадочном безупречном слуге, которого Мерлин даже не надеется должным образом заменить. И мысли эти терзают, разъедают его нутро, пусть даже он никогда не пытался выполнять свои обязанности с большим рвением, чем минимально удовлетворяющий запросы. Безусловно, он никогда не искал одобрения Артура ради чего-то, помимо здравого желания избежать колодок.

Но даже убеждая в этом самого себя в попытке избавиться от маячащего перед глазами образа Эдварда, Мерлин знает, что лжёт сам себе. Обо всём.

*~*~*~*

– Каким был Эдвард? – спрашивает Мерлин Гвен на следующий день, когда они несут корзины с чистой одеждой в покои своих хозяина и хозяйки.

Гвен задерживается на лестничной площадке, и Мерлин останавливается рядом с ней, надеясь, что волнение, которое он ощущает, не написано у него на лице.

– Эдвард… Старый слуга Артура?

– Так он старый? – возможно, Мерлин с излишним энтузиазмом хватается за эту идею.

Гвен одаряет его странным взглядом.

– Нет, я имела в виду «старый» в смысле «бывший до тебя». Кажется, он всего на год или около того старше Артура.

– А-а, – небрежным тоном отвечает Мерлин и прекращает расспросы, словно и не начинал эту тему. Они продолжают свой путь.

На следующем пролёте Гвен снова останавливается, и Мерлин желает, чтобы здесь не было столько лестничных площадок, или вообще лестниц, если на то пошло.

– Почему ты вообще заговорил об Эдварде?

Мерлин равнодушно пожимает плечами, насколько это получается с переполненной корзиной в руках.

– Просто любопытно. Интересно, чью шкуру мне положено напялить.

Гвен тихо смеётся.

– Думаю, легко тебе это не удастся. Эдвард был по меньшей мере на полголовы выше тебя и имел поразительно большой размер одежды.

– А, значит, болван-переросток.

– Едва ли, – Гвен слегка вздыхает, и этот вздох знаком Мерлину: он часто слышит его, проходя мимо открытых дверей комнаты, где все придворные дамы вместе ткут, прядут и строчат, сплетничая дни напролёт и обсуждая бравых юношей Камелота. Он решает взять за правило не проходить там слишком часто. У Гвен странно восхищенное выражение лица. – Эдвард всегда был галантен и любезен, когда я его видела. Он часто помогал мне донести бельё из прачечной, когда нам было по пути; он мог, не жалуясь, нести свою ношу на одном плече, а мою корзину на другом.

Мерлин опускает взгляд на собственную корзину, а затем с сомнением смотрит на Гвен, поводя плечами в предчувствии боли.

– Ой! Я, разумеется, не ожидаю от тебя этого, Мерлин, ты не подумай. Ты очень любезен, только по-своему. Просто Эдвард гораздо больше тебя и сильнее. Не то чтобы ты слабый, конечно! В смысле, ты определённо силён, эта корзина намного больше той, которую обычно носил Эдвард, – говорит она в явной попытке утешить его задетую гордость.

Мерлин вяло улыбается, наслаждаясь её компанией уже чуточку меньше, чем обычно.

– Уверен, так и есть, – твёрдо отвечает он. Хотя, возможно, корзина лишь кажется больше, потому что Мерлин, несомненно, намного меньше этого легендарного Эдварда.

Гвен посылает ему слегка отчаянную сияющую улыбку.

– Как бы то ни было, я думаю, это к лучшему, что ты не похож на него. Артур впал практически в апатию на протяжении нескольких месяцев после ухода Эдварда. Он даже отказывался нанимать другого слугу, пока король не назначил тебя на это место. Страшно подумать, как бы он отреагировал, если бы ты чересчур напоминал ему Эдварда.

И снова оно, этот болезненный комок желчи в горле, который он уже ощущал ранее.

– Они были так близки?

– Ну, – отвечает Гвен неохотно, приглушённым голосом, наклонившись ближе и стукаясь своей корзину о мерлинову. – Я не вправе строить догадки. В смысле, только Артур знает наверняка, верно? И Эдварда здесь нет, чтобы опровергнуть.

– Угх, – бессвязно соглашается Мерлин, ставя корзину на пол и быстро спускаясь по ступенькам на нетвёрдых запинающихся ногах. – Я только что вспомнил, что должен… кое-что…

– Мерлин? – поражённо окликает Гвен. – Ты не можешь просто так бросить здесь корзину! Мерлин!

Но поскольку он ужасный слуга, он оставляет выстиранные вещи Артура на лестнице и вылетает из замка, словно за ним гонится сам Эдвард. Он не останавливается, пока не обнаруживает себя в нижнем городе, окружённым громко галдящими людьми, не следящими за своим тоном подобно обитателям замка, – и их грубость отчасти успокаивает. Он облокачивается о лавку пекаря, чтобы перевести дыхание, и вдыхает запах тёплого хлеба и жареного теста, игнорируя взгляд, который бросает на него булочник.

Перед мысленным взором стоит лишь неясная фигура хорошо сложенного мужчины, чьи эфемерные руки обхватывают привычное крепкое тело Артура. Мерлин сильно зажмуривается, но картина лишь становится чётче. Это одновременно ужасно и соблазнительно, и Мерлину хочется представить самого себя с Артуром, но он не может. Сколько он ни старается, образ Эдварда не оставляет места для кого-то вроде Мерлина.

– Эй, – наконец произносит пекарь; его звучный голос прорывается сквозь мерлинову меланхолию. – Брать чё собираешься, или как?

Мерлин, нахмурившись, выпрямляется и смотрит на выложенные перед ним буханки, потом вытягивает медную печать на шнурке у себя из-за пазухи и показывает её булочнику.

– Да. Принцу Артуру требуется кое-что.

Румяное лицо пекаря бледнеет, когда он видит королевскую печать, и он запинается в ответ:

– Конечно, мои извинения, всё что угодно для королевской семьи.

Мерлин чувствует подлое удовлетворение, принимаясь выбирать кучу товара, которую Артур вовсе не заказывал, и покупая его по неимоверной скидке. Может, он и не идеальный слуга, но он всё ещё здесь заправляет, несмотря на отсутствие широких плеч или способности петь как жаворонок или ублажать Артура в постели. Вероятно, в этот момент он действительно начал гордиться своей работой.

*~*~*~*

– Может, скажешь мне, Мерлин, – начинает Артур, когда слуга входит в его спальню с корзиной хлеба, и Мерлин уже знает, что разговор будет неловким, – почему я поймал Гвиневеру на попытке незаметно пронести чистое бельё ко мне в комнату, когда в последний раз на моей памяти это было твоей работой, и что привело к, по меньшей мере, пяти минутам выслушивания сбивчивых извинений, почему ты не выполняешь свою работу, сутью которых стал факт, что тебе внезапно понадобилось вымыть голову.

Мерлин морщится, рассеянно поскрёбывая совершенно сухую голову и жалея, что не продумал всё заранее. Гвен не смогла бы правдоподобно солгать даже ради спасения своей жизни, хотя следует поблагодарить её за попытку. Возможно, он прибережёт для неё булочку.

– Я, ммм. Покупал тебе хлеб. – Он показывает Артуру гигантскую переполненную корзину и скромно ставит её на стол.

Лицо Артура – бесстрастная маска, а скрещённые на груди руки слегка пугают.

– Ты покупал мне хлеб, – повторяет он, моргая один раз, словно с трудом отслеживая нить разговора.

– Да? Я вспомнил, что пекарь готовит булочки с корицей по вторникам, так что я… Хотел успеть купить немного, пока их не расхватали. – Задержав дыхание, Мерлин ждёт, когда выражение лица Артура изменится, и спустя мгновение так и происходит: взгляд принца приковывает корзина.

– Я люблю булочки с корицей, – бормочет Артур, с любопытством заглядывая внутрь.

Мерлин сияет, вытаскивая свои покупки из корзины и выкладывая всё на столе.

– Да, я знаю. А потом я решил, что если ты будешь не в настроении для булочек, я должен купить что-нибудь другое. Так что вот фенхелевая косичка, и ржаной хлеб, а это лавандовые плюшки. Лаванду доставили из самой Франции, по словам пекаря.

Лицо Артура неуверенное и даже слегка встревоженное; он осторожно нюхает булочку, которую Мерлин суёт ему под нос.

– Пахнет очень… по-французски.

Мерлин широко улыбается, довольный собой.

– Но я вынужден спросить, Мерлин. Ты скупил всё, что было у него в продаже, или оставил немного еды горожанам?

Мерлин непонимающе хмурится, следует за взглядом Артура, охватывает глазами кучу выпечки, покрывающую практически каждый дюйм стола, и впервые задумывается, что, возможно, перегнул палку.

– Кстати, я должен съесть всё это один? Потому что если так, то, боюсь, придётся мне отменить все свои дела на ближайшие несколько дней.

Непохоже, что Артур сильно недоволен, но Мерлин всё равно чувствует распускающийся в желудке стыд.

– Конечно нет, не будь смешным. Я всего лишь… хотел дать тебе первому попробовать, прежде чем спущусь вниз и раздам остальное слугам.

Принц покачивается на пятках.

– А, теперь понятно. Значит, мне стоит похвалить тебя за великодушие: тратишь собственные деньги, покупая на них хлеб для слуг. Отлично, Мерлин, я восхищён твоей самоотверженностью. – Он откусывает от булки с корицей и задумчиво жуёт, пока Мерлин беспокойно топчется рядом.


– Точно, да, собственные деньги. Я подумал, это будет… любезно. – Разумеется, Мерлин ожидал, что ему покроют расходы на покупку, как всегда прежде случалось, когда он отправлялся по поручениям Артура, и это довольно ощутимый удар по его кошельку, но меньшего он и не заслуживает за свою глупость, решает он.

– Я, конечно, заплачу тебе за те, что оставлю. – Артур вытирает липкие ладони о безукоризненно чистую рубашку – Мерлин недовольно морщится – и откладывает себе несколько скромных булочек. Он протягивает Мерлину пару монет, но тот убирает руки.

– Нет, это… Это необязательно, милорд. Сир. В смысле, это подарок. – Мерлин криво улыбается, чувствуя себя полным придурком и в душе проклиная Эдварда. Он быстро смахивает оставшуюся выпечку обратно в корзину. – Надеюсь, вам понравится.

Артур наклоняет голову набок и задумчиво хмурится.

– Уверен, так и будет. Спасибо. – Он отворачивается, замирает, а потом разворачивается обратно. – Ты очень странный человек, Мерлин.

Мерлин заливается краской и бросается прочь из комнаты, крепко прижимая к груди корзину.

*~*~*~*

На следующий день Мерлин всё ещё чувствует себя запутавшимся, полным тревожного трепета в животе, когда думает об Эдварде и обязанностях прилежного слуги. Вообще-то начнём с того, что он не просил об этой работе, думает он обиженно. А со следующей мыслью приходят вина и неловкость – когда он жалеет, что приходится стирать артурову одежду каждый день.

Потому что если быть честным с самим собой, то он вовсе не хочет другую должность. Что бы он стал делать, если бы не прислуживал Артуру? Он работает всего ничего, но уже ощущает это привычной рутиной, словно на него неожиданно надели чужие ботинки, но он быстро к ним привык и теперь чувствует себя голым без них.

И в самом деле, думает он, оттирая травяные пятна с артуровых штанов, что плохого, если он попытается угодить принцу? Возможно, сумасбродство в виде коричных булок и лавандовых плюшек было излишним, исполненным благих намерений промахом с непонятными целями, но он мог постараться усерднее выполнять свои ежедневные обязанности, потому что…

Вот это и есть суть, мыслей о которой он избегал при любой возможности: почему ему так хочется сделать Артуру приятно? Конечно, здорово будет не слышать от него «идиот» день за днём, но откуда эта внезапная жажда артуровой похвалы?

Он вспоминает тон принца, когда тот рассказывает об Эдварде, приглушённые мягкие слова. Талант Эдварда вести беседу, его мудрые советы, его подобный жаворонку голос – такой близкий друг… Мерлин недоуменно моргает, чувствуя резкий жар на пальцах, и обнаруживает, что от злости протёр сквозную дыру в мокрых штанах Артура и горячий пар поднимается над тканью облаком. Плечи его уныло поникают, и Мерлин в который раз жалеет, что не знает заклинания для штопки.

*~*~*~*

– Мерлин. Что это?

Мерлин настороженно выглядывает из-за корзины с бельём, отвлекаясь от перекладывания чистой одежды в шкаф. Артур сжимает рукав одной из своих туник, выглядя в высшей степени рассерженным.

– Мм. Твоя вторая лучшая рубашка?

– Верно. И почему же на моей второй по счёту лучшей рубашке жжёные пятна? – прищуренные глаза Артура опасно блестят.

– Ну, понимаешь, посудомойщица показывала мне, как пользоваться горячим утюгом. Он оказался горячее, чем я ожидал.

Артур выглядит так, словно выбирает из множества фраз, вертящихся на языке, и каждая из них неприятнее другой.

– Посудомойщице семь лет от роду, Мерлин, и ей положено находиться на кухне. Почему этим не занималась прачка?

Мерлин пожимает одним плечом, чрезвычайно занятой складыванием артуровой ночнушки.

– Должно быть, я неосторожно оскорбил прачку. Она отказывается находиться со мной в одной комнате.

– Понятно. Почему-то я не удивлён. Но чего ты вообще пытался добиться? Ты никогда прежде не утруждал себя глажкой моей одежды.

– Твои рукава надо было отплиссировать. – Он не решается посмотреть Артуру в глаза, вместо этого с излишней силой встряхивая плащ, прежде чем осторожно повесить его в шкаф.

На долгое время воцаряется тишина, а затем Артур откашливается. Потом кашляет снова, и Мерлин бросает на него быстрый взгляд. У Артура непонятное выражение лица, он поднимает глаза к потолку, словно моля Господа о помощи, моргая и краснея.

– Так держать, Мерлин. Только… позволь в следующий раз кому-нибудь другому работать с утюгом, очень прошу.

Артур торопливо шагает прочь, бормоча что-то о своих рыцарях, и складывает доспехи в небрежную кучу по пути к выходу, отмахиваясь от помощи Мерлина. Он оборачивается в дверях, и взгляд у него странно пристальный и задумчивый.

Мерлин вздыхает и приваливается к шкафу, как только за принцем закрывается дверь; пальцы рассеянно теребят мягкую ткань потёртых штанов, и чувствует он себя абсолютной девчонкой. Это вовсе не та похвала, на которую он рассчитывал, но, с другой стороны, Артур не отправил его в колодки за испорченную одежду. Очевидно, что талант Мерлина – отнюдь не в прачечном деле. Надо просто продолжать пробовать, пока он не найдёт то, в чем действительно хорош.

*~*~*~*

Одна-единственная попытка Мерлина спеть для Артура также выходит боком. На поверку его голос даже отдалённо не напоминает пение жаворонка – на ум приходит лишь сравнение со стаей гусей, – а придворный бард навсегда отказывается с ним разговаривать, когда видит, в каком состоянии Мерлин возвращает позаимствованную лютню.

Инцидент поспешно забывается обеими сторонами.

*~*~*~*

Мерлин решает, что если есть вещь, которую он может выполнить без труда, то это вовремя принести Артуру завтрак, как это делал Эдвард. Вообще-то он не особо пунктуален, но раз уж ему в последнее время и так плохо спится, и раз уж он встаёт задолго до рассвета, одолеваемый мыслями о ситуации с Артуром, то он мог бы вдобавок хоть это сделать правильно.

Он так полон решимости, что следующим утром стоит посреди кухни, нетерпеливо ожидая, пока проснётся повар, потом нетерпеливо ожидает ещё, пока повар готовит еду, и игнорирует раздражённые взгляды заспанных кухонных работников, когда побуждает их поторопиться. Посудомойщица всё ещё не встречается с ним взглядом, проскальзывая мимо с котелком воды: без сомнений, из-за фиаско с горячим утюгом, но Мерлин пытается подавить смятение. В конце концов, ей только семь.

И вот он несёт поднос со вкусностями на завтрак принцу вверх по лестнице, в то время как большинство обитателей замка ещё не проснулось, и чувствует себя вполне довольным. Трепет в животе возвращается, когда он задерживается у двери Артура, прислушиваясь, встал принц или ещё нет.

Входя в спальню, он удерживает поднос одной рукой, так что может поправить чашку с пудингом, отодвинув от тарелки с мясным пирогом, и вот тут-то, в этот неожиданно обычный миг он внезапно понимает, почему так сильно желает угодить Артуру.

В шоке он роняет поднос на стол, и мясной пирог, ножи с вилками и посуда разлетаются повсюду с ужасающим грохотом. Артур выпрыгивает из постели, мгновенно просыпаясь, неловко хватается за меч и размахивает им над серебряным кубком, который до сей поры был полон вина, а теперь, прокатившись по полу, остановился у ноги принца.

Мерлин стоит с открытым ртом, словно рыба, не в силах пошевелиться, объятый чистейшим ужасом. Артур несколько раз моргает, глядя на него, явно пытаясь проснуться, чтобы осмыслить ситуацию, и спустя мгновение швыряет меч на кровать и трёт лицо руками.

– Мерлин. Если я спрошу тебя, что, во имя всего святого, происходит, ты способен дать мне вразумительный ответ, или мне не стоит и спрашивать?

Мерлин слабо улыбается, чувствуя, как ему тошно от ужаса, и разочарования, и любви – любви, подумать только! Он любит Артура Пендрагона, и это просто ужасно.

– Я принёс тебе завтрак?

Артур тяжело вздыхает и подтягивает спальные штаны на бёдрах, и рот Мерлина увлажняется от этого зрелища, и он понимает, что так всегда и было, просто всё это время он был слишком тупоголовым, чтобы признать это.

– Ни один благоразумный человек не встаёт так рано, Мерлин.

– Ты сказал, что любишь, когда завтрак накрыт к тому времени, как просыпаешься, так что…

Артур хмурит брови.

– Однако не припоминаю, чтобы я говорил, что хочу быть разбуженным своим завтраком.

Мерлин спешно бросается убираться, унижение расцветает красными пятнами у него на щеках. Он собирает то, что ещё можно спасти, накрывает Артуру стол и заново наполняет кубок руками, которые всегда, всегда такие неловкие, как бы он ни старался, – и чувствует себя при этом крайним идиотом.

– Что вынудило тебя пойти на такой подвиг? – хрипло спрашивает Артур, подходя к тазу для умывания и плеща воду себе в лицо.

– Я просто старался выполнить свои обязанности в качестве слуги, – отвечает Мерлин, приведя стол в порядок и протягивая принцу полотенце. – Когда ты показал мне стандарт, к которому нужно стремиться, я понял, что всё это время ему не соответствовал.

Артур замирает с полотенцем в руках, затем медленно опускает его с нечитаемым выражением на лице.

– Что ещё за стандарт я тебе показал?

Мерлин забирает у него полотенце и вешает рядом с лоханью.

– Эдвард, – он произносит это имя так равнодушно, как только может, но голос всё равно звучит обиженно.

Лицо Артура краснеет, он поражённо смотрит на Мерлина.

– Я вовсе не ожидал, что ты будешь таким как Эдвард. Я даже не ожидал, что Эдвард будет таким как Эдвард. Вероятно, я привык к тому, как он выполнял свою работу, но… в конце концов, он не захотел здесь оставаться, так что не так уж и важно, насколько хорошо он… плиссировал манжеты.

– Правда?

Артур прочищает горло, ему явно не по себе.

– Послушай, Мерлин. С самого начала было ясно, что тебе не нужна должность, которую мой отец тебе даровал. Думаю, с нас хватит этого притворства. Я освобождаю тебя от службы и отпускаю на все четыре стороны.

– Что? – переспрашивает сбитый с толку Мерлин.

– Твои услуги мне больше не требуются, – поясняет Артур, сжав челюсти и расправив плечи, как в моменты, когда обсуждает с отцом неприятные вопросы. Мерлин достаточно его знает, чтобы понять, что принц расстроен.

– Так ты правда меня увольняешь? – сердце Мерлина ухает в пятки. – Но я только сейчас… В смысле… Я могу стараться лучше!

Артур невесело смеётся.

– Поверь моим словам, Мерлин, это вряд ли.

Мерлин отворачивается в отчаянии, хватая себя за волосы, не зная, что ему делать, но не желая уходить сейчас, когда между ними всё так запуталось. Он хватает кубок принца со стола и ополовинивает его в один присест.

– Мерлин, что ты делаешь?

– Ну, поскольку я больше не твой слуга, ты мог бы разделить со мной своё вино. Не желаешь? – Мерлин, чувствуя себя слегка дико, протягивает ему кубок.

Артур беспомощно разводит руками.

– Ещё даже солнце не встало!

– Прекрасно, как раз будет время на утреннее похмелье, – рассудительно говорит Мерлин, и Артур оставляет попытки найти в его речах здравый смысл и выхватывает кубок из его рук, приканчивая его.

– Ну же, давай вместе отпразднуем, – предлагает Мерлин и подтаскивает второй стул к столу. Секунду спустя Артур присоединяется к нему, качая головой и снова наливая вино, в то время как Мерлин набрасывается на чашу с фруктами.

– Должно быть, я всё ещё сплю, – Артур охотно ведёт беседу, принимаясь за мясной пирог. – Это единственное объяснение происходящему.

– Наверное, ты прав, – соглашается Мерлин. – И тебе снится приятный сон, как ты пируешь и беседуешь. Расскажи мне всё об Эдварде. Я прекрасный слушатель.

– Ты ужасный слушатель, Мерлин. У тебя объём внимания как у сороки. И почему тебя вообще так волнует Эдвард?

Мерлин пожимает плечами: ему уже нечего терять.

– Ты определённо в него влюблён, и я подумал, ты захочешь рассказать о том, как он разбил тебе сердце.

Артур недоверчиво пялится на него.

– Да ты шутишь.

– Уверен, тебе пойдёт на пользу поговорить об этом.

– Не знаю, почему ты счёл меня девицей, обожающей сплетничать, или, что важнее, с чего ты взял, что я влюблён в своего бывшего слугу, но могу тебя заверить…

– Но он же… плиссировал твои манжеты, верно? Затачивал твой меч? Взбивал твои подушки?

Артур снова краснеет и делает долгий глоток из кубка.

– Я тоже могу взбивать твои подушки, если тебе этого хочется, – мягко уверяет его Мерлин.

Артур захлёбывается вином и принимается кашлять так, что Мерлин опасается за его жизнь, но в конце концов принц берёт себя в руки и умудряется прохрипеть:

– Я сам прекрасно могу взбить свои грёбанные подушки, если потребуется, Мерлин!

Пару секунд Мерлин представляет себе это потрясающее зрелище, но Артур продолжает скрипучим, чрезвычайно взволнованным голосом:

– Мне не нужны плиссированные манжеты, Мерлин. На самом деле мне всё равно, когда ты приносишь завтрак, если ты успеваешь с ним раньше обеда. Твоё умение поддерживать в порядке очаг отвратительно, но пока там горит хоть какое-то пламя, то неважно, насколько он чистый. Мне не нужно, чтобы ты ежедневно скупал для меня всю лавку булочника, пусть даже те лавандовые плюшки были очень вкусными. И я больше никогда не хочу слышать твоего пения.

– Тогда чего ты от меня хочешь, Артур? – требует ответа Мерлин.

– Я всего лишь хочу, чтобы ты сам хотел быть здесь! Это всё, чего я когда-либо хотел. Эдвард был идеальным, но он не хотел здесь оставаться, он хотел свою служанку, и в конце концов я оказался один. Я всё неправильно понял, и мне было больно. – Артур проводит рукой по лицу и со стуком ставит кубок на стол. Он отворачивается, и Мерлин замечает первые лучи солнца, заглядывающие в окно, окрашивающие угрюмое лицо принца в серебряно-серый цвет.

– Ты ужасный слуга, Мерлин, и ты тоже не желаешь быть здесь. Я не хотел чересчур сближаться, – продолжает Артур уже мягче, не глядя на него.

– Ты не хотел снова понять всё неправильно, – шепчет Мерлин.

Артур не отвечает; около минуты он вертит в руках кубок, а потом двигает его по столу к Мерлину, бросая на того быстрый пронзительный взгляд.

Мерлин принимает предложенный напиток.

– Артур. Вообще-то я хочу быть здесь. Я ушёл бы ещё сто лет назад, если бы не хотел.

Артур нахмуривается.

– Ты не похож на человека, наслаждающегося своей работой.

– О, я ненавижу свою работу, с чего бы мне хотелось оттирать твои грязные подштанники, и выметать камин, и выносить ночной горшок, и чистить доспехи, и…

– Спасибо, Мерлин, этого достаточно.

Мерлин качает головой и хватает Артура за руку, когда тот пытается встать из-за стола.

– Но я правда хочу быть здесь. – Артур глядит на него с сомнением, так что Мерлин поясняет: – Здесь, с тобой.

Артур не отрывает от него глаз, его рука дрожит в дерзкой хватке Мерлина, но он не отнимает ладонь.

– И если это означает, что мне придётся стирать твоё нижнее бельё, чтобы быть с тобой рядом, то я согласен. Хотя насчёт взбивания подушек я был серьёзен. Я в самом деле хочу взбивать твои подушки, Артур.

– Почему? Потому что я наследный принц Камелота? – Гордость Артура серьёзно пострадала, это ясно как день, и Мерлин начинает подозревать, что мотивы Эдварда в угождении принцу имели мало общего с настоящей дружбой.

– Поверь, ты мне нравишься несмотря на своё королевское происхождение, – убеждает его Мерлин.

Пальцы Артура дёргаются в его руке, и он выдавливает робкую кривую улыбку.

– Полагаю, ты нравишься мне несмотря на полное отсутствие талантов в чём бы то ни было. Я передумал. Можешь продолжать стирать мои подштанники. Но, пожалуйста, не пой мне, этого я не перенесу…

Мерлин обрывает его, вскакивая на ноги и дёргая Артура к себе для быстрого, сладкого, чуть-чуть неидеального поцелуя. Артур замирает, затем хватает Мерлина за локти и удерживает так, вовлекая во второй поцелуй, глубокий и полный желания. Отстраняется Артур задыхаясь, и Мерлин с радостью видит вновь обретенную надежду, озарившую его пылающее лицо.

– Пойдём, – говорит Мерлин, потянув Артура к кровати. – Есть одна вещь, в которой я хорош и которой, уверен, ты не будешь разочарован.

– И что же это? – спрашивает наследный принц Камелота, следуя за своим слугой покорно, как ягнёнок.

Мерлин хватает набитую перьями подушку с кровати и с намёком помахивает ею, и Артур смеётся, когда в лицо ему прилетает подушка, за которой следуют мерлиновы штаны.


~end~

@темы: Мерлин

---

паспорт

наконец-то в наших магазинах у меня перестали спрашивать паспорт! Каждый раз для меня это была миниистерика. Особенно после одного случая, когда одна продавщица умудрилась сказать "Ого, как ты сохранилась!"
А я родилась в 1992 году...

@темы: о хлебе насущном, идиотизм кретинизму рознь, блокнот

---

мальчик-сон

хочу придушить подсознание. оно сегодня издевнулось капитально - подсунуло повторяющийся сон с левым мальчиком, которой последних раз приснился мне перед поступлением, около года назад. Мы друг друга вспомнили.
Приколы из ПРОШЛОГО сна вспомнили, а я еще в обиде - в прошлый раз не смогла с ним замутить, и в этот не получается. И тут я понимаю - надо бы - узнать, сколько ему лет...
Осмысленный сон наверно. Припираю его к стенке, спрашиваю сколько лет. Ржет, говорит 14...
У меня сразу опускаются руки. И фейспалм на всю морду. Как бы младше парни мне не нравились, потолок 15 лет, в крайних и запущенных случаях...
Это я год назад приставала в свои 18 к малолетке?.. Гадство!
Сволочное подсознание D:

@темы: идиотизм кретинизму рознь, блокнот

---

ДОПИСАЛА ЮХУУУУУУУУУ!

@темы: идиотизм кретинизму рознь, блокнот

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

господи дай мне сил дописать седьмую главу. НУ ПОЖАЛУЙСТА!!!

@темы: идиотизм кретинизму рознь

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

ыыы

вот щас возьму и заплачу *давится от смеха*
Это дурдом. Родная 34-ка муахаха
Но не то. Эти малыши много не видели из того, что было раньше. Сова директор, Маринушка завуч... ностальгия Т.Т

@темы: о хлебе насущном, добе, идиотизм кретинизму рознь, блокнот